| Литературное общество Ingenia: Петр Дубенко - «На переднем крае» часть вторая глава вторая | | «На переднем крае» часть вторая глава вторая | | Ночь распласталась над степью, накрыв ее плотным темным покрывалом. Прохладный осенний ветерок с запахом дождя потихоньку трепал парусиновые крыши походных палаток, длинные ряды которых, начинаясь у самого края лагеря, ровными линиями тянулись к центру, где, окруженный плотным кольцом костров, располагался огромных размеров царский шатер. Возвышаясь над низкими крышами походных жилищ простых воинов, просторное и уютное пристанище царя темнело на фоне звездного неба необъятным бесформенным силуэтом. Палатки, со всех сторон облепившие царский шатер, тонули в темноте. Только в немногих из них горел огонь, изнутри освещая тонкие стены, по которым метались причудливые сказочные тени. Огненное кольцо из нескольких тясыч костров обхватило весь лагерь по его внешнему периметру, но оно освещало лишь узкую полоску пространства. На остальной территории лагеря хозяйничала ночь.
Измотанный тяжелым дневным переходом и убаюканный мерным трещанием сверчков, лагерь мирно спал, обнесенный двумя рядами плотно составленных щитов – единственным укреплением, за которым расстилалась враждебная персам земля, таившая бесконечное множество угроз и опасностей. Но, видимо, персов успокаивало данное Томирис слово, ибо они спокойно наслаждались ночным отдыхом. Лагерь казался мертвым – вокруг не было ни души, поэтому когда в кромешной темноте через невысокое укрпеление бесшумно переметнулась непонятная тень, никто этого даже не заметил. Спаргапис же, оказавшись между внешним и внутренним кольцом из щитов, замер, внимательно всматриваясь в очертания беспечно спящего лагеря. Измазанное сажей лицо юноши полностью сливалось с чернеющей в ночи землей и только две белые точки глаз могли выдать присутствие одинокого лазутчика. Мнгновение спустя он легко перескочил через второй ряд щитов и, стремительным прыжком преодолев освещенное кострами пространство, оказался у крайней палатки, распластавшись на холодной земле. Немного погодя, Спаргапис аккуратно поднялся на ноги, и, прислушиваясь к каждому шороху, тихо заскользил вдоль палаток, неслышно ступая босыми ногами по влажной от росы траве. Взгляд безостоновочно, но без лишней суеты, метался из стороны в сторону, привычно выхватывая из темноты каждую мелочь, каждую деталь, которые тут же откладывались в памяти юноши. Но если бы сейчас его спросили, зачем он пришел сюда, что надеялся здесь увидеть, узнать, он бы не смог ответить, ибо ответа на этот вопрос не было даже у всевидящих богов.
Часто останавливаясь, при каждом шорохе припадая к земле, и стараясь в тесном проходе не задеть платок или не наступить на кучи хвороста, Спаргапис медленно приближался к шатру Куруш Бузурга, который безудержно манил его взбудораженное сознание, приковывал к себе все внимание и порой даже заставлял юношу забыть об осторожности. До желанной цели оставалось не больше двадцати шагов, привыкшие к темноте глаза уже различали переплетения затейливого узора, которыми были щедро украшены стены шатра. В голове Спаргаписа одна за одной проскакивали живописные картины – пылкое воображение рисовало ему как легко и непринужденно акинак вспарывает тонкие стены, как сам он, ни кем не замеченный, проникает внутрь и...
Обостренный до предела слух различил шуршание травы и мерное постукивание о землю чего-то вроде посоха. Спаргапис замер, пытаясь понять, с какой стороны приближается невидимая угроза. Справа от него из-за стен шатра почти бесшумно выплыл факел. Темнота словно обожглась об его красноватое пламя и испуганно отскочила в сторону, так что тусклый дрожащий свет едва не выхватил из ночи самого Спаргаписа, но к счастью он вовремя заметил опасность и сумел среагировать раньше, чем его обнаружили. По-кошачьи изогнув спину, Спаргапис, не издав ни единого звука, отпрыгнул в темноту, и, присев на корточки, спрятался за ближайшей палаткой, под низкими сводами которой пылал яркий костер. Судя по доносящимся оттуда голосам, внутри было человек пять-шесть. Разгоряченные винными парами, они то весело и дружно смеялись над чем-то, то вдруг начинали яростно спорить, переходя на громкий крик.
Двое стражников, беспечно болтая о чем-то своем, прошли в пяти шагах от затаившегося врага, который не отводя глаз следил за ними из своего ненадежного укрытия, готовый в любой момент броситься вперед и лишить жизни обоих, если только они обнаружат его присутствие. Один из стражей почему-то прихрамывал и опирался на древко копья, и каждый шаг его сопровождался тем самым тихим стуком, который Спаргапис услышал задолго до появления самого стражника. Второй и вовсе походкой своей напоминал древнего больного старика, для которого копье, лежащее на его худом костлявом плече, было тяжелой, почти непосильной ношей. Поглощенные беседой, стражники даже не смотрели по сторонам и, не подозревая о том, что находились совсем рядом с пробравшимся в лагерь лазутчиком, спокойно продолжили совершать обход, который, судя по всему, считали совсем не нужной, бесполезной тратой времени.
Когда беспечная охрана была уже шагах в двадцати, Спаргапис решил, что пора выбираться из своего укрытия и продолжить то, что намеревался сделать до появления стражников. Но при первом же его движении под ногой что-то легко хрустнуло и этот тихий щелчок, отраженный от множества палаток и усиленный ночной тишиной, прозвучал так, будто кто-то с силой ударил камнем по пустому медному котлу. Спаргапис замер. Внутри у него все похолодело, на мгновенье сердце настороженно затаилось в груди, а потом сорвалось и застучало частой мелкой дробью, рука машинально легла на рукоятку акинака и с силой сжала отшлифованную кость.
Предостерегающе подняв вверх руку, стражник-старик вопросительно посмотрел на своего хромого напарника и, получив его немое согласие, сделал пару шагов назад. Подняв факел высоко над головой, старый перс осветил тесный проход между палатками. Если бы он сделал это чуть раньше, то наверняка обнаружил бы незванного гостя, но сейчас его заспанный взор блуждал по бесформенным кучам всякого хлама, которому не нашлось места в палатках, да обломкам веток, ожидавших своей очереди, чтобы отправиться в костер. И ни одной живой души.
Очень медленным, бесшумным движением доставая акинак из кожанных ножен, Спаргапис притаился за палаткой, от которой старого перса отделяло всего несколько шагов. Мокрой от холодного пота спиной вжавшись в податливую матерчатую стенку, он почти коснулся сидящего внутри человека. Не видя друг друга, перс и массагет оказались так близко, что будь перс повнимательнее, он бы обязательно расслышал тревожный стук массагетского сердца и тихий скрип сжатых от напряжения зубов. Но в отличие от Спаргаписа, его неожиданный сосед не подозревал, что рядом находится вражеский воин, а потому продолжал громко хохотать, сотрясаясь всем телом.
Старый стражник тем временем и не собирался уходить, продолжая внимательно осматривать прижавшиеся друг к другу палатки. Затаившаяся меж ними темнота пугала и настораживала старика и хотя он ничего не мог в ней разглядеть все же для очистки совести старательно щурил глаза, напрягая остатки старческого зрения. Не видя стоявшего рядом стражника, Спаргапис кожей чувтсвовал его присутсвие, слышал его тяжелое свистящее дыхание и напряженно ждал тревожного крика. Ждал с опаской, понимая, к чему приведет его обнаружение, и в то же время где-то в глубине души надеясь на то, что вот-вот это случится и ему придется вступить в бой, забыв о данных персам клятвах и обещаниях.
Неожиданно где-то совсем рядом тихо зашуршал парусин и из стоявшей напротив Спаргаписа палатки вышел человек. Он был так пьян, что сказать про него вышел, было бы большим преувеличением. Он просто выполз, раскачиваясь в разные стороны, постоянно хватая руками воздух и опираясь на палатку, а иногда наваливаясь на нее всем своим грузным телом, отчего та прогибалась и угрожающе трещала под весом человека. Вообще было непонятно, как он умудрялся стоять на ногах. Спаргапис вздрогнул. Понимая, что теперь шансов остаться незамеченным у него почти нет, он сделал глубокий вдох и напряг ноги, готовясь к решительному прыжку навстречу героической смерти. Перс стоял совсем рядом. Ему стоило только повернуть голову и он встретился бы с прятавшимся неподалеку врагом, который не сводил с него пристального взгляда налитых кровью глаз.
Но, к счастью всем вниманием пьяного завладел старый стражник. Увидев едва стоящего на ногах соплеменника, старик, то ли из зависти, то ли просто по привычке большинства стариков ворчать на всех и вся, сказал что-то грубое и, наверное, ужасно обидное и оскорбительное, потому что пьяный перс насупил брови и смешно выпятил вперед лоснящиеся от жира губы. Но обида его длилась недолго. В ответ на грубость старика, для устойчивости ухватившись рукой за палатку, перс забубнил что-то неразборчивое, часто прерываемое отрыжкой и икотой. Все это сопровождалось непонятными для Спаргаписа жестами, а в конце своей недолгой, но эмоциональной речи, пьяница тихо засмеялся, тряся кудрявой головой и свободной рукой звонко хлопая себя по коленям. Выслушав пьяный монолог, сторож сердито покачал головой, но, понимая, что связываться с пьяным себе дороже, только плюнул в сердцах и, махнув на него рукой, зашагал к ожидавшему в стороне напарнику. Но пьяный, видимо не удовлетворенный таким исходом словесного поединка, с трудом переставляя тяжелые ноги, поплелся за сторожем, продолжая нести свой неразборчивый бред, который часто сменялся сдавленными смешками.
Спаргапис бесшумно выдохнул и приложил к горячему лбу холодный металл акинака. Выждав немного, он выглянул из своего укрытия. Вокруг снова воцарилась тишина, стражников уже не было видно и только свет их факела метался где-то далеко в темноте пока не скрылся за темными очертаниями царского шатра. В голове снова зароились мысли о том, как бы незамеченным проникнуть в царское жилище и одним смертельным ударом лишить персов их предводителя. Но взглянув на просветлевшее небо и побледневшие звезды, Спаргапис заметил первые признаки приближавшегося рассвета и решил, что момент упущен. Теперь нужно поторопиться выбраться из лагеря пока утро не разогнало ночные тени, в которых так удобно прятаться.
Осмотревшись, Спаргапис проворно вынырнул из своего укрытия и снова бесшумно заскользил по траве, двигаясь мимо спящих палаток, но теперь в другую сторону, прочь от манившего его шатра. Миновав последнюю палатку, Спаргапис плюнул на осторожность и, «случайно» зацепив ногой пустой котел, опрокинул его на каменный очаг, отчего прохладный утренний воздух наполнился протяжным звоном, гулким эхом отозвавшемся даже на другом конце лагеря. Встав во весь рост, даже не пытаясь прятаться Спаргапис рванул мимо почти потухших костров и легко перепрыгнув через щиты, даже не коснувшись их верхнего края, исчез в густом осеннем тумане.
Кусок отсыревшего кизяка отправился в почти погасший костер, расшвыряв в разные стороны красно-белые угольки, и, подняв тучу искр. С радостным треском и удвоенной силой запылавшее пламя отодвинуло границы темноты, ярким светом осветив кусочек земли, вокруг которого сгрудилось несколько мужчин, возглавляемых Артембаром. Перед ними «лежал» огромный кусок степи, еще в детстве изученной вдоль и поперек. Знакомые цепи низких гор, глубокие овраги и впадины, дно которых скрыто от человеческого взгляда пышными переплетенными между собой кронами деревьев, реки и ручейки, извилистыми изломанными линиями пересекавшие обширную равнину. Все было здесь. Только сейчас все это было уменьшено в сотни раз и предстало перед воинами в виде большой карты, «нарисованной» прямо на земле с помощью того, что попадалось под руку. Горы изображались здесь кучками камней разной формы и размеров, русла рек тонкими полосками кожи, зелень оазисов и редких перелесков обозначали клочья только что нарванной травы, несколько плоских галек с голубоватым отливом легли на место маленьких озер и больших родников. А возвышавшийся в центре всего этого круглый кожаный шлем олицетворял собой ни что иное, как лагерь персов, многочисленные огни которого сейчас виднелись где-то далеко на юге.
Собравшиеся у карты люди последние три дня провели в степи, где, оставаясь невидимыми для персов, с вершин самых высоких курганов внимательным взглядом сопровождали движение вражеского войска. Да и по ночам, вместо того, чтобы наслаждаться спокойным сном, они осторожно пробирались к наспех устроенному лагерю и, лежа у его окраины, скрытые темнотой и туманом, примечали характерные детали, важные подробности, которые опытному воину могли рассказать даже больше, чем сбивчивый рассказ взятого в плен врага.
- Много там твориться странностей. Что-то здесь не так, это даже когда издалека смотришь понимаешь. – Рассказывал Шемерген и хотя его речь становилась немного неразборчивой оттого, что в короткие паузы между словами он торопливо заталкивал в рот солидные куски вяленой конины, Артембар и не помышлял о том, чтобы ругать за это своего товарища. «Голод делает глаза зорче». Он и сам не раз говаривал такое, отправляясь в степь на разведку. Вот и Шемерген последние два дня питался только утренним туманом, который запивал росой с широких листьев лопуха. Почти не жуя твердые соленые кусочки, Шемерген быстро проглатывал их и одновременно продолжал делиться своими наблюдениями. – Например, палаток разбито много, а вот коней... Коней во всем лагере почти нет. На десятую часть воинов не хватит. Это странно.
Несколько разведчиков согласно закивали головами, давая понять, что тоже обратили на это внимание. Сделав небольшую паузу, чтобы глотнуть холодной воды, от которой заломило зубы, Шемерген продолжал:
- Костров горит много, при этом днем, они часто бросают в огонь сырые дрова, хотя сухих вокруг полно. Я так думаю, это чтобы дыма было побольше. – Снова слова Шемергена получили молчаливое одобрение. – Причем дрова подбрасывает один и тот же человек в разные костры. Как будто воинам из палаток, возле которых костер горит, лень за ним приглядывать, а тому вроде как заняться больше не чем, поэтому он и ходит по лагерю, костры поддерживает.
- Ага, и пищу готовят только на каждом десятом костре. А остальные просто горят.– Не выдержал и добавил свое замечание Мегабиз, которому не терпелось показать любимому командиру свою наблюдательность. Глядя на горящие глаза юноши Артембар невольно улыбнулся – он как будто смотрел на самого себя, вернувшегося вдруг из событий двадцатилетней давности. Увернувшись от шершавой ладони Шемергена, которой тот с отеческой улыбкой хотел потрепать юношу за его кудрявую голову, Мегабиз поспешил продолжить, раз уж ему выпала такая возможность. – К тому же родников и колодцов в этой местности совсем мало, едва ли воды в них хватит, чтобы напоить и треть войска персов. Но новые колодцы не роются, как будто персов и их коней совсем не мучает жажда.
Артембар устало зажмурился – он хоть и не рыскал по степи все эти дни, но тоже провел их без сна и покоя.
- Засада? – Коротко спросил он, не открывая налитых тяжестью глаз.
- Скорее всего. – За всех ответил Шемерген. – Собрали в лагере больных и убогих. После перехода через пустыню таких в любом войске хватает. И пожертвовать ими не жалко. А основные силы не здесь. Остальные ждут, когда мы попадемся в расставленную ими ловушку.
Спокойный, деловитый ход разговора нарушил хор голосов, раздавшихся в темноте. Это воины Спаргаписа радостными криками приветствовали возвращение своего предводителя. А вскоре и сам Спаргапис выскочил к костру и, резко натянув поводья, поднял взмыленного коня на дыбы. Не меняя положения, разведчики покосились на Артембара, ожидая его реакции. Бывалый воин, назначенный советом присматривать за рвущейся в бой молодежью, недовольно поджал губы и сдвинул посеребренные первой, пока еще редкой сединой, брови. Спрыгнув на землю, Спаргапис едва не задел маленькую кучку камней, расположенных на самом краю импровизированной карты и, приветственно взмахнув рукой столпившимся неподалеку молодым воинам, повернулся к насупленному Артембару, ожидая его слов.
- И где ты был? – Только и спросил Артембар.
- В лагере персов. – Так же коротко ответил Спаргапис, жадно припадая к горлышку бурдюка.
- Зачем? – В ответ Спаргапис лишь пожал плечами и продолжал большими глотками пить ледяную воду. Разведчики, давно знавшие Артембара видели, что в нем закипает нешуточный гнев, но пока еще их предводитель способен был его сдерживать. – Ладно, ну хоть расскажи нам, что ты там увидел?
Услышав вопрос, Спаргапис тут же забыл про жажду и отбросив в сторону опустошенный бурдюк, шагнул ближе к центру карты. В его расширенных от возбуждения глазах запрыгал недобрый огонь.
- Вы не поверите, они даже охрану не выставили. Два раза обошел вокруг лагеря, ни одного дозора, ни одного секрета. – Спаргапис обвел собравшихся взбудораженным взглядом, ожидая увидеть на лицах по крайней мере удивление. Но для разведчиков Артембара рассказанное Спаргаписом не стало неожиданностью и потому они оставались спокойны и бесстрастны. Спаргаписа это задело и даже слегка разозлило, но не показывая вида, он продолжал описывать увиденное. – Ни рва, ни частокола, ничего нет. Только два ряда щитов, да разве это защита. Наши кони перенесут нас через их укрепления в два счета, а там... Все спят, будто пришли сюда не на войну, а... Охрана только у царского шатра, да и то один хромой, другой древний старик, едва передвигающий ноги. Сегодня ночью я был в десяти шагах от шатра самого Куруша и легко мог проникнуть внутрь. Я мог убить его, если бы не эта глупая клятва, дать которую пришло в голову Гаубату. А мать, как всегда, послушала эту седую черепаху, которая давно забыла, что такое отвага и решительность.
- Глупая или нет, но клятва дана. – Остановил поток воинственных речей Артембар. Он то прекрасно понимал причину, по которой персам было дано три дня. Именно столько нужно было отрядам из самых отдаленных дахью, чтобы достичь Аракса и присодиниться к основным силам саков. Так что массагеты нуждались в отсрочке боевых действий гораздо больше, чем персы, войско которых давно было собрано в единый кулак. – И до следующего рассвета мы не будем нападать на персов, как бы тебе этого не хотелось.
Даже если бы Спаргапис постарался изо всех сил, он все равно не смог бы скрыть постигшего его разочарования. Во весь опор скача сюда, он лелеял в душе надежду на то, что сможет таки убедить Артембара нарушить клятву и напасть на плохо охраняемый лагерь не дожидаясь пока истечет трехдневный срок. Но, видно, и всем известный храбрец пошел на поводу у трусов, окруживших трон его матери.
Опустив голову, Спаргапис раздраженно заиграл желваками. Неуемная жажда мести жгла сердце юноши, она заволакивала его взор кровавой пеленой и подчиненный ей разум не посещали мысли о чем-то другом. Утолить эту жажду можно было только реками крови, только потоки слез персидских жен и матерей могли затушить бушевавший в груди костер. Только горы убитых врагов, курганы, сложенные из их отрубленных голов и в страшных мучениях умирающие пленные – вот что владело воображением Спаргаписа все эти дни.
И, понимая это, Артембар попытался образумить жаждующего резни вождя.
- Остуди свою голову, Спаргапис, и задумайся над своими же словами. Неужели это не кажется тебе подозрительным? Когда даже царский шатер охраняют всего шесть человек, половина из которых хромает или еще чем-нибудь страдает, это ведь не просто так. На том берегу, где персам не угрожала опасность, и то охраны было больше. Они ведь как будто в гости нас приглашают. Неужели тебя это не настораживает?
И не треяя надежды переубедить Спаргаписа, Артембар коротко изложил все, о чем только что говорили его разведчики.
- Вы еще кучи навоза под лошадиными хвостами посчитайте. – Скорчив презрительную гримасу, бросил Спаргапис. – Я не хочу слушать подобные речи. Кровь! Кровь этих подлых собак! Вот все, что меня интересует.
- Спар...
- И не надо рассказывать мне про костры и колодцы. Персы пришли сюда, чтобы захватывать наши пастбища и убивать наших женщин, а ты предлагаешь мне играть с ними в гляделки. Твои былые подвиги достойны уважения, Артембар, но совет командовать передовым отрядом назначил меня. Меня!!! Поэтому хочу предупредить тебя, что как только закончится третий день, я нападу на персов и никакие силы, никакие призывы к осторожности не удержат меня от этого шага. – Спаргапис ненадолго замолчал. Его глаза горели бешеной яростью, грудь тяжело вздымалась, а руки дрожали от волнения. Немного успокоившись, он криво усмехнулся и добаивл перед тем, как покинуть совещание разведчиков. – А вы можете и дальше изучать травинки под сапогами персов. Нет более достойного занятия для таких славных воинов, как вы.
И плюнув в землю, Спаргапис зашагал прочь, на каждом шагу встречая одобрение молодых воинов, которым так же, как и ему, не терпелось вступить в схватку с врагом. Провожая его взглядом, Артембар тяжело вздохнул.
- И почему вожди не послушали меня? – Горестно спросил он сам себя. – Ведь я говорил им, что нельзя отправлять на передний край Спаргаписа.
- Я его понимаю. – Глубокомыслено заметил Шемерген. – Жажда мести это единственное, что со временем не проходит, а становится лишь сильнее.
- Она погубит его, вот чего я боюсь. – И тряхнув головой, чтобы отогнать ненужные мысли, Артембар постарался сосредоточиться на деле. – Ладно. Давайте подумаем. Значит, они ждут, что мы попадемся в их ловушку и атакуем лагерь. – Артембар подхватил еще один кизяк и карта осветилась, как днем. Пробежав глазами по цепочкам камней и кучкам травы, опытный воин сразу же выделил для себя места, где могла бы скрываться пресидская засада. Но для того, чтобы утвердиться в своих догадках, Артембар обратился к товарищам. – Где они могут прятаться?
- Степь большая. – Недоуменно протянул Мегабиз, считая, что ответ на заданный вопрос найти невозможно. – Были бы у нас крылья, как у птиц, чтобы рассмотреть степь сверху. А так попробуй, найди их.
- Степь то большая, – назидательно ответил ему Шемерген, – Да только колодцов и родников в ней мало. А без воды отряду нельзя. Вот и подумай, где достаточно воды, чтобы напоить большой конный отряд и при этом местность такая, что можно этот самый отряд спрятать от любопытных взглядов? Таких мест много?
В очередной раз восхитившись прозорливостью и опытом своих старших товарищей, Мегабиз покачал головой.
- Меньше, чем пальцев на моих руках. – И после недолгого раздумья принялся перечислять всем известные места. – Красный ручей. Проклятая лощина. Там заросли повсюду. У семи колодцев.
- Семь-восемь мест, не больше. – Остановил его Артембар. – Если где-то там прячется отряд, то передвигается он ночами, а днем хорОнится и ждет своего часа. – Артембар молчал, остальные разведчики терпеливо ждали, когда закончаться его размышления. Наконец, соглашаясь с самим собой, Артембар кивнул головой и заговорил, отдавая короткие, четкие приказания. - Сейчас отдохните до рассвета. А потом по коням. Я хочу, чтобы к закату вы обнаружили этот отряд, где бы он ни был. Только тогда я смогу убедить вождей обуздать Спаргаписа. Иначе со следующим рассветом он и вправду атакует лагерь.
Сейчас под началом Спаргаписа на переднем краю сосредоточилось не меньше двадцати тысяч молодых отчаянных головорезов, которым не терпелось испить вражеской крови и покрыть себя славой, достойной подвигов далеких предков. А с Артембаром было всего двадцать восемь разведчиков. Остальные его воины находились в главном отряде, который сейчас собирался в двух днях пути отсюда. И несмотря на всю свою решительность и храбрость, опытный вождь понимал, что с такими силами удержать Спаргаписа он не сможет. Оставалось надеятся только на то, что молодежь прислушается к словам других вождей и умерит свой воинственный пыл. Артембар прекрасно понимал это, и потому добавил, чтобы разведчики тоже осознали всю серьезность сложившегося положения:
- И да помогут вам в этом боги, потому что только от вас сейчас зависит судьба всего массагетского войска.
День клонился к закату и хотя вчернее небо еще оставалось светлым и прозрачным, но слегка надкусанный круг луны уже проступил на нем бледным серым пятном. Небосклон разделился поплам – на западе еще мерцали отблески упавшего за горизонт солнца, освещая облака в бледно-розовый цвет, а с востока, сгущая небесные краски и рассыпая самые яркие звезды, уже наступала ночь. Глядя на то, как быстро сгущаются сумерки, а значит столь драгоценного времени становится все меньше и меньше, Артембар тер ладонями уставшие, красные от бессонницы глаза и сокрушенно качал головой – вестей от посланных на поиски засады разведчиков до сих пор не было.
Прошедший день превратился для Артембара в настоящую пытку. Заложив руки за спину и насупив броив, он безостоновочно ходил по лагерю, но все его существо находилось далеко отсюда. Мыслями он сейчас был с Шемергеном, который в это время рисковал жизнью где-то далеко в степи. Артембар не сомневался в том, что засада будет обнаружена. Даже если персы заключили союз с самим Ангромайнью и прячутся в его горящем подземелье, окутанном черным дымом, Шемерген все равно найдет их следы. В степи от него не скроются ни хитрая лисица, ни маленький суслик. Да и остальные разведчики не в первый раз участвовали в подобном деле, так что сомневаться в них не приходилось. Но все же, тревожные мысли не покидали Артембара. Ведь и персы тоже не дети, столько войн у них за плечами, столько выигранных битв. Сможет ли Шемерген, отыскав таящихся врагов, сам остаться незамеченным? Персы сделают все, чтобы их секрет остался нераскрытым, так что если разведчиков обнаружат, им придется не сладко.
И проклиная то, что не мог отправиться в разведку сам лично, Артембар тяжело вздыхал и снова принимался мерить шагами лагерь. Вокруг бесновались молодые воины Спаргаписа. Одни с воинственными криками и улюлюканьем вихрем проносились мимо Артембара, на скаку.пуская длинные гибкие стрелы в самодельные мишени из намотанных на ветки и колышки тряпок. Другие для пущего куража надышавшись веселого дыма упражнялись в бое на акинаках, рискуя еще до начала битвы снести друг другу головы. Казалось, молодежь совсем не знала усталости, близость врага пьянила их головы, а предстоящие подвиги бодрили, придавали сил и азарта. Лишь некоторые проявляли благоразумие и, сидя в сторонке, не спешили принять участие в забавах своих товарищей, только наблюдая за ними издалека, попутно осматривая доспехи и готовя оружие к предстоящему бою, начало которого неумолимо приближалось вместе с ближайшим рассветом. Это знали все, даже черные стервятники, каким-то образом пронюхали о том, что грядет побоище, и теперь собирались неподалеку небольшими стайками, внимательно рассматривая тех, кто в скором времени может стать их обедом.
Артембар не мог спокойно смотреть, как такое количесвто воинов готовилось отправиться в приготовленную для них ловушку, чтобы встретить там бесславную смерть. Но что он мог сделать? Пока не вернулись разведчики изменить что-либо было не выше его сил.
Неожиданно среди криков и звона металла напряженный слух вождя различил знакомый голос. Резко обернувшись он увидел во всеь опор мчащегося к нему Мегабиза. Меховая шапка сбилась на бок и не понятно было, на чем вообще она держится, а встречный ветер раздувал длинные шелковистые кудри.
- Они у Каттакарабаша! – Нетерпеливо выкрикнул Мегабиз когда до Артембара оставалось еще десятка два шагов. Остановив коня, Артембар помог юноше спуститься на землю. Четыре дня, в течение которых Мегабиз почти не покидал жесткого седла не могли не сказаться и хотя каждый массагет с рожденья привыкает к многодневным скачкам, все же на юношу нельзя было смотреть и не испытывать при этом состраданья. Но Мегабиз стойко переносил выпавшие на его долю тяготы и старался не показывать, что на самом деле его терпение было на пределе.
- Мы нашли их, они у Каттакарабаша. – Снова повторил он, оказавшись на твердой земле и вымученно улыбнувшись. – Отряд тысяч в двадцать, не меньше. Но где-то рядом есть еще отряд. А может и не один. Гонцы постоянно снуют туда сюда. Костров они не жгут, палаток не разбивают, даже кони всегда в торбах, чтобы не ржали. А секретов повсюду понатыкано. – И Мегабиз провел рукой над головой, давая командиру понять, что секретов действительно было много. – За полфарсаха от Каттакарабаша начинаются. Едва мы мимо них просочились. Если бы не Шемерген, который одну тайную тропку знает, ни за что бы не прошли.
- А где он сам? – Почувствовав некоторое облегчение, спросил Артембар.
- Там остался. Будет следить за ними. Да и рискованно было опять всем вместе двигаться. Я же говорю, секретов ого-го сколько. Мне одному легче проскочить было.
Не скрывая переполнявшей его радости, Артембар сгреб юношу в охапку и стиснув в своих железных объятиях, оторвал от земли.
- Молодчина. Теперь иди отдыхай. Вон там конина и козье молоко. Свеженькое. Поешь и спать.
- А ты? – Спросил Мегабиз, видя, что Артембар седлает своего коня.
- А я к вождям. Они сейчас в четрыех фарсахах отсюда. До утра нужно успеть туда сюда обернуться.
- Я с тобой. – Мгновенно забыв про усталость, заявил Мегабиз, но Артембар покачал головой.
- Отдыхай. Ты свое дело сделал. Сделал хорошо. Теперь мое дело. Надо убедить вождей, отозвать Спаргаписа, иначе это плохо кончится. – И видя на помрачневшем лице Мегабиза обиду, Артембар поспешил добавить. – К тому же, кто-то должен остаться здесь. Все ведь в степи, кто будет присматривать за делами?
Но Мегабиз не попался на уловку своего вождя и продолжал разглядывать свои сапоги, нахмурив брови и обиженно опустив голову. «Взрослеет. – Улыбнулся Артембар. – Просто так уже не обманешь». Впрыгнув в седло, он принял от Мегабиза поводья и подмигнул ему:
- Пока не вернусь остаешься за старшего.
Ударив пятками в конские бока, Артембар сорвался с места, и оставляя за собой столбы пыли помчался в глубь массагетских владений, где расположилась ставка вождей.
На залитой мягким лунным светом равнине не смолкали голоса. Один возбужденный выкрик перекрывал предыдущий, но уже через мгновение тонул в следующем. Вожди не слушали друг друга, на перебой предлагая каждый свое решение.
- Надо собрать все силы, которые у нас есть сейчас и нанести удар!!! – Кричали одни.
- Но мы дали слово не нападать на них до нынешнего рассвета?!
- Они сами не приняли наши условия! Начав хитрить и устраивать засады, персы развязали нам руки. Теперь мы можем действовать, как угодно. – Раздавался над шумным собранием громкий голос Фрады, слова которого тут же подхватывались преданными ему вождями.
- У нас все равно мало воинов. Главные отряды еще в пути, далеко отсюда. Все, что можно собрать это мы сами да отряд Спаргаписа.
- Этого хватит. Когда твой союзник внезапность, то это удесетеряет силы.
- Меня сейчас больше волнует не это, а сам Спаргапис. – Артембар попытался было направить рассуждения вождей в нужное русло, но его голос потонул в сплошном, монотонном гуле.
Глазами отыскав Гаубата, который сидел молча подперев косматую бороду, Артембар взглядом попросил его помощи, но «белый лис», понимая тревогу вождя, разделяя ее, на этот раз лишь пожал плечами, откровенно признаваясь в собственной беспомощности. За свою долгую жизнь он не раз становился свидетелем подобных сцен и хорошо знал – успокоить вождей может только время. Но как раз времени то у Артембара и не было – луна уже начинала бледнеть и самые далекие звезды уже исчезли с предрассветного неба. «Спаргапис сейчас уже неверняка готовиться к атаке» – промелькнуло в голове Артембара и сердце сжалось в предчувствии неменуемой беды.
Выскочив на середину живого круга, Артембар, сам не понимая, что делает, со всей силы ударил ногой пылающий костер. Горящие головешки поднялись высоко над землей, а потревоженные угли, раскаленными точками протаранив ночной воздух, разлетелись в стороны и осыпали головы стоявших напротив Артембара вождей. Все оторопели, не зная, что сказать или сделать в ответ на такой поступок всегда спокойного, уравновешенного Артембара. Если бы это сделал Спаргапис, или даже Фрада, то удивление было бы не столь сильным, Но Артембар...
- Что вы разорались, как стая напуганных майнушек? – Заговорил Артембар. Сверкая глазами и сжимая кулаки, он постоянно поворачивался, обводя глазами ряды онемевших вождей. – Видели бы вы себя со стороны. Напоминаете перепелок, на гнездо которых напала лисица.
Артембар замолчал, стараясь успокоиться, понимая, что в таком возбужденном состоянии трудно говорить убедительно. Обескураженные вожди по-прежнему хранили тишину, лишь некоторые, вытаскивая из своих спутанных грив обжигающие угли, что-то недовольно ворчали, но делали они это даже тише, чем вполголоса.
- Не о том вы сейчас думаете, уважаемые. – Снова заговорил Артембар, в мыслях призывая богов хоть на короткое время даровать ему красноречие и убедительность. – Пожираемый жаждой мести, Спаргапис рвется в бой и с первыми лучами солнца нападет на беззащитный лагерь. Персы сделали все, чтобы убедить его в том, что победа будет легкой. Понимаете, что будет, если мы не сумеем остановить Спаргаписа? Нападать на таящихся в засадах персов или нет, мы сможем решить и потом. Все равно они не покинут своего убежища, пока не поймут, что их хитрость раскрыта. До этого момента они будут ждать наших действий. Так что сейчас нам надо не спорить, а седлать коней и мчаться к отряду Спаргаписа, чтобы не дать ему сделать глупость, которая может стоить нам жизней многих славных воинов.
- Устами Артембара говорят сами мудрые боги. – Мгновенно вмешался в разговор Гаубат. – Нечего тратить время на пустые разговоры. Когда вы обуздаете опасный гнев Спаргаписа, тогда и решите, что делать дальше. Все равно все воины, которыми мы располагаем на данный момент, находятся со Спрагаписом.
Молчание, воцарившееся среди вождей после дерзкой выходки Артембара, нарушилось – над поляной пополз тихий шепоток, снова постепенно перерастающий в беспорядочный шум.
- Тогда, что мы сидим здесь? Нужно седлать коней.
- До утра еще много времени, - не желали соглашаться с Артембаром некоторые особенно горячие головы, увлеченные прерванным спором, - мы успеем сделать и то и другое.
В бессильной злобе кусая губы, Артембар видел, как только что восстановленный им порядок снова уступает место бессмысленному базару. Вожди опять начиналаи доказывать свою правоту силой легких и крепостью голосовых связок. Каждый старался доказать, что именно он говорит правильные вещи. Согласиться с мнением другого кому-то не позволяла гордость, кому-то элементарное упрямство. Но постепенно нарастающий гам мгновенно смолк, как только на середину круга, порямо на коне выскочил запыхавшийся Мегабиз, уже едва держащийся в седле.
- Артембар! – Заорал он, в порыве беспокойства не замечая, что вождь стоит прямо перед ним.
- Что случилось? – Понеслось с разных сторон. – Кто этот дерзкий нахалюга, который смеет...
Но звонкий голос Мегабиза остановил неуместные вопросы.
- Тишину!!! – С искаженным яростью лицом закричал молодой воин и, увидев, наконец, Артембара, затараторил, от спешки глотая окончания слов. – Спаргапис собрал своих воинов. Он сказал, что напав на кочевье Фарнуха, персы сами преподали нам пример, как нужно нарушать слово и вооружаться коварством. Поэтому не стоит дожидаться утра, нужно нападать внезапно и не думать о данных клятвах.
- Он напал на лагерь? – Упавшим голосом спросил Артембар, чувствуя, как по спине его разтекается холод ужаса.
- Арходей и еще несколько наших пытались его отсановить, но ты же знаешь...
- Проклятье!!! – Только и выкрикнул Артембар и уже не слушая слова Мегабиза, перемахнул через разбросанный костер и бросился к своему коню.
| | | | Обсудить на форуме |
| |
