| Литературное общество Ingenia: Лев Сидоров - Вверх по Гольф-Жуану | | Вверх по Гольф-Жуану | | Стоило выйти немного прогуляться по улицам маленького Гольф-Жуана, как я сразу же поймал ощущение «ауры места», хорошо знакомое по прошлым посещениям здешнего побережья. Ничего не изменилось. Тот же благожелательно-расслабленный курортный настрой публики — как местной, так и приезжей, тот же «настоящий» европейский сервис, когда продавец или официант знают о твоих запросах немного больше и обслужат тебя чуть лучше, чем ты мог ожидать. Всё ровно, спокойно и неспешно. Никакой политики, никаких пиаров и кампаний. Они тут, конечно, знают, что выбран новый президент, но не более того. Я даже не встретил ни одного постера по поводу открывающегося завтра Каннского фестиваля.
Прилегающая к морю пологая часть побережья — гостиницы, парковки, магазины, рестораны, кафе и снова рестораны. Прямо вдоль пляжей тянется улица, которая, кажется, по всей длине побережья называется Bord du mer. Пока ещё не сезон, всё тихо и даже пустынно, но скоро эта часть города наполнится отдыхающими, гуляющими и купающимися — здесь отличные песчаные пляжи. Конечно, это не сам Гольф-Жуан, это только его парадная вывеска для туристов. Настоящий город начинается чуть выше, там, где широкая улица это та, на которой разъезжаются два автомобиля, а обычная — где с трудом проезжает один. А есть ещё и узкие, по которым можно двигаться только пешком или на мотоцикле. Вряд ли можно найти в этих хитросплетениях улиц два одинаковых дома, но в целом пейзажи повторяются с большой точностью, различаясь только видом стоящих у входа и торчащих из окон цветов.
Блуждание по закоулкам — процесс медитативный, и голова постепенно переключается от созерцания деталей пейзажа к размышлениям и обобщениям. И вот иду я себе и думаю: большинство этих разномастных, разновысотных домиков, прилепленных фасад к фасаду, объединённых в ансамбль лишь бежевым цветом стен и рыже-серой черепицей, построены в 16-17 веках. После этого чего только ни происходило — королям рубили головы, революции и войны случались многократно, а дома — стоят, и в них по-прежнему живут люди. Не видел ни одного заброшенного дома, похоже, их просто нет. И это при том, что здесь отнюдь не столица — ещё сто лет назад Лазурный берег был далёкой бедной провинцией, населённой рыбаками и виноградарями. А уж 400 лет назад это вообще было Бог знает какое захолустье. Какая же сила смогла уберечь эти почти что средневековые города от запустения и разрушения?
Внутренняя планировка старинных городских домов высотой 3–5 этажей обычно основана на одной крутой винтовой лестнице, что экономит место, и одном отдельном помещении на каждом этаже. Скажем, столовая на третьем этаже, спальня на пятом. Так что жильцам этих вертикально-гнездовых конструкций обеспечена регулярная тренировка. В остальном же всё очень современно: интернет везде, спутниковые антенны висят гроздьями, не говоря уже о таких давно (лет 50 назад) завоёванных рубежах, как центральное водоснабжение. Оно, кстати говоря, почему-то не отключается летом на месяц для профилактики. История каждого дома аккуратно записана с момента постройки и хранится в префектуре, так что, в принципе, легко установить, кто и когда чего строил, перестраивал, продавал и покупал.
И вот, иду я и думаю: как же удалось французам всё это сохранить, да ещё в рабочем состоянии? Сколько ни пытался, так и не смог вспомнить, есть ли где-нибудь в российской глубинке что-то подобное. По-моему, даже в самых крупных городах дома 16-17 веков, не входящие в реестр архитектурных памятников, уже давно повывелись. А про глубинку и говорить нечего. Помню, в Казани перед празднованием тысячелетия видел целые улицы стоявших фасад к фасаду симпатичных, купеческого вида двухэтажных домов, скорее всего, 19 века — они грустно разрушались и зарастали крапивой в ожидании сноса. Что уж говорить про 16 век...
Может, дело в климате? Да нет, ведь каменный или кирпичный дом, если постоянно жить в нём и поддерживать его в рабочем состоянии, производя по необходимости косметические и капитальные ремонты, будет стоять веками хоть на Шпицбергене. Скорее, дело в другом: в отношении общества к правам собственников. Ни революции, ни войны, ни бедность и заброшенность этой французской глубинки ещё в недавнем прошлом, никогда за последние столетия не приводили к попыткам что-то у кого-то отобрать, национализировать или перераспределить. Не было таких попыток. Что, конечно же, говорит не о доброте и щедрости властей, и не об удачном стечении обстоятельств, а всего лишь о наличии зрелого сообщества граждан, готового в любую минуту таковые попытки пресечь в корне. Так что вопрос о частной собственности был тут окончательно решён и снят с повестки дня очень давно — ещё до всех пертурбаций с террором, революциями, королевскими дворами и Наполеонами.
Дошёл я, размышляя таким образом, до небольшой булочной, где, кроме выставленных на витрины знаменитой французской выпечки и традиционных фруктовых пирогов, меня весьма интересовали марципаны в виде розовых поросят, очень хорошо идущие под чашку кофе. Раньше я никогда не был именно в этом магазинчике, да и вообще не был в Гольф-Жуане, но что-то подсказывало мне, что марципаны здесь будут, поскольку они тут водятся по всему побережью, по крайней мере — от Канн до Монако. Причём именно в форме поросят. И они, конечно же, здесь были. Думаю, если я приеду сюда через 10 лет, они тоже будут — столь же розовые и свежие. Здесь как-то всё очень хорошо сохраняется — от традиций и привычек до пейзажей и объектов недвижимости.
И вот я двинулся дальше вверх, сквозь старый город, мимо бежевых домов с рыже-серой черепицей и — обязательно! — серыми ставнями, которые на ночь аккуратно закрываются жильцами. Что, конечно же, чистой воды ритуал, поскольку за ставнями обычно стоят стеклопакеты. Люди здесь обитают не самые богатые, поэтому ничего не блестит и не сияет вокруг — всё находится просто в рабочем, по европейским меркам, состоянии. Кое-где ржавчина, кое-где мостовая требует мелкого ремонта. А так — порядок. Это ведь всё не для туристов, это чтобы здесь жить.
Вот они и живут — уютно, современно, и с готовностью в любую минуту защитить свою вертикально-гнездовую собственность как наисвятейшее из гражданских прав. Конечно, Россия в этом смысле сильно отстаёт от Франции. Думаю, лет на триста.
| | |
| |
