| Литературное общество Ingenia: Таша - КАК ЭТО МОГЛО БЫТЬ (Вторая глава)Раздел:  Проза | | Автор: Таша | | Баллы: 0 | | Внесено на сайт: 26.10.2006 |
| | КАК ЭТО МОГЛО БЫТЬ (Вторая глава) | | КАК ЭТО МОГЛО БЫТЬ
Глава II
В развесёлой компании 9 – А наблюдался раскол. «А» классом он был весьма условно. Ибо был единственным девятым классом супер – пупер престижной школы. Самой – пресамой средней общеобразовательной школы этого южного города. В классе было всего двадцать восемь человек. А «развесёлую компанию» составляли двенадцать избранных. Три девчонки и девять мальчишек. Раскол случился в среде десяти. Юлька и Славик, входившие в состав ячейки, были вполне сформировавшейся парой. Сформировавшейся настолько, что Юлька уже успела сделать аборт. Тихо – мирно, летом, при полном понимании и содействии родителей с обеих сторон. Как они завидовали пониманию Юлькиных и Славкиных родителей. Никто не устраивал истерик. Никто никого не бил ногами, не проклинал, не лишал наследства, не отсылал "в деревню, в глушь, в Саратов, к тётке!" и в ГУЛАГ. Они, пожалуй, могли бы стать счастливыми юными мамой и папой, если бы не существовавшая система. Школу нужно закончить. Они все, почти сплошь, отличники. А обнародованная беременность – повод для исключения из комсомола, почему – то? А исключение из рядов ВЛКСМ – зачёркнутая биография. Вот такая хрень. Никто из них особо над этим не задумывался. Это было впитано с… «Пионерской правдой» и политинформациями. Принято как данность. Моральной подоплёки никто не искал. Мучеников из себя не изображал. «Предков» Юльки и Славки компания зауважала с утроенной силой. Втихаря ими восхищались учителя. Все вместе они боготворили свою, с виду совершенно партогеноссе -клизменную, директрису.
Раскол произошёл, когда две Татьяны, составлявшие центр компании, сформировавшейся ещё в младшей школе, обсуждали сей репродуктивный казус, случившейся с их подругой. Отношения тёзок за пройденные вместе девять лет, не раз претерпевали те или иные эволюционно – революционные изменения. Первый всплеск борьбы за власть случился в третьем классе, когда они ставили идиотский спектакль «Золушка». Татьяна Юрьевна (именуемая с четвёртого класса Танюшей) очень рассчитывала на роль Золушки, но ей досталась малопочётная роль Мачехи. А, вот, Татьяна Валерьевна (с первого класса именуемая Танечкой) получила роль по лотерейному счастливой замарашки. Чуть не подравшись первоначально, они попытались урегулировать вопрос мирным путём. Устроив экстренное заседание своих коррумпированных октябрятских звёздочек на классном часе, они провели открытое голосование среди своих мальчишек. Голоса разделились поровну. Юлька и Славик в спектакле не участвовали. А все остальные роли исполняли оставшиеся мальчишки. Такой вот театр Кабуки. Решили оставить всё как есть. Спектакль был музыкальный. Ставила его учительница музыки. Она и уговорила Танюшу всё-таки исполнить роль мачехи, поскольку партия была почти «контральтовой», а писклявое «сопрано» Танечки с ней бы не справилось. Каждая тешила своё честолюбие, как могла. Но, распределение мужских сил в этой группировке с тех пор было нерушимо, как великий и могучий, исполняемый на кварту первого такта. Саша, Вовка, Руслан и Олег – были навеки Танюшины. А Серёжка, Витька, Димка и Лёха – навеки Танечкины. Вот такие издержки системы открытого голосования.
Сегодня все десять собрались у Танечки, обсудить произошедшее с Юлькой и Славиком. Не "комсомольское" собрание с целью осуждения и не юношеский дебош а ля «был бы повод». Обе Татьяны были особями вполне жизнеспособными, мыслящими и чувствующими. Родители у Танечки были приветливы и никогда не возражали против шумных сборищ друзей на их территории. Мало того, проявляя такт, уходили в гости к приятелям, предварительно снабдив вече всем необходимым. Узнав, по какому поводу «сходняк», одобрили и испарились. Танюшины родители не проявляли подобного понимания. И квартирка была маловата и... по целому ряду иных причин. Кроме того, узнав о произошедшем с Юлей Быстряковой, Танюшина мама долго орала, что Юля – блядь «…и компания ваша блядская и всё это добром не кончится. А ты, вообще, знаешь, что такое аборт?, - орала Танюшина мама, дама отягощенная двумя высшими образованиями, - это когда тебе зонтик в жопу засовывают, там раскрывают и в раскрытом виде вытаскивают!» Вот именно в такой форме популярная культура сексуальных отношений была донесена до Танюши её высокообразованной мамой. Что породило безумный страх перед беременностью на всю оставшуюся жизнь. Кроме того, мама запретила встречаться с друзьями, хотя наблюдала их уже девять лет. И прекрасно знала что, встречаясь, они читают стихи, поют песни под гитару, гуляют, ходят на пляж, пьют кофе – чай. И – ничего более. Так что теперь приходилось Танюше ещё и врать на предмет дополнительных занятий и поздних комсомольских собраний. Мама была спокойна. Забегая вперёд, могу сообщить, что Танечка дружит со своими родителями до сих пор. В отличие от Танюши.
Танечка уже битый час доказывала, что Юлька Быстрякова – сука!
- Как можно убить собственного ребёнка?!
- Слушай, но ты же прекрасно понимаешь, что бы значило для неё сейчас продолжение этой беременности и роды. Конец всего.
- Конец чего? Как можно быть такой трусливой?!
- Хорошо тебе говорить! А если бы такое случилось с тобой?
- Я бы пошла до конца!
- До какого конца? А если бы он тебя оставил? Да, даже если бы и не оставил. Толку – то от него – чуть. На что они бы жили? Кормили – одевали ребёнка. И всё такое…
- Ну, есть родители, бабушки – дедушки.
- А, ты хочешь идти до конца, имея надёжный тыл. Хорошая позиция. А, главное, честная. С осознаваемым концом. Мы продолжаем жить, как жили. А с визжащим писающе-какающе-кушающим плодом нашей любви возятся наши родители. А мы будем писать контрольные, читать стихи и петь под гитару.
- Ну, а что здесь такого?
- Здесь – ничего такого. Вообще ничего нет такого, что ты бы могла осмыслить. Для меня, сейчас, быть беременной – оказаться изгоем. Я бы, наверное, пришла к твоим родителям одолжить денег на подпольный аборт, окажись я в подобной ситуации.
- Ты говоришь страшные вещи, Танюша.
- Я говорю реально существующие вещи, Танечка. И не страдаю розовыми слюнями на сей предмет.
Они спорили уже битый час. Пацаны порядком устали слушать их, с переменным успехом вставляя фразочки. Они успели раздавить бутылочку портвейна и им было непонятно, о чём так взахлёб спорят девчонки. Ну, забеременела. Ну, бывает. Осложнение полового акта. Осторожнее надо быть. Теоретически. Практическим опытом в этой компании не обладал никто. По крайней мере, осознанным.
- Слушай подруга, - сказала Танюша, - а давай проведём социологическое исследование среди наших бронеподростков.
- Неплохая идея, - поддержала Танечка, несмотря на недовольный ропот мальчиков.
- Цыть! Вас никто не спрашивает!, - хором воскликнули обе и рассмеялись.
Вырвав четыре тетрадных листа и разорвав их на половинки, они их раздали мальчишкам, рассевшимся вокруг большого овального стола. Этот стол был ещё одним предметом зависти Танюши. Когда у Танечки праздновался день рождения, с первого класса, включительно, за этим столом собирались все. И взрослые и дети. Взрослые, посидев часок – другой, незаметно рассасывались в пространстве, и дети продолжали веселиться абсолютно счастливые. Танюша ждала шестого ноября скорпионской Танечки ничуть не меньше, чем седьмого "красного дня", празднуемого салатом оливье и просмотром парада. Поскольку у неё всё обстояло иначе. Ну, во-первых, её день рождения был летом, когда все разъезжались по бабушкам – дедушкам и пионерлагерям. Во-вторых, она понимала, что её мамочка не покинет стол до последнего гостя, и все будут чувствовать себя, как мороженные куры, под её пронзительным взглядом, заранее подозревающим человека во всех возможных и доступных возрасту гадостях. А в – третьих… В третьих, она однажды, классе в шестом, попросила маму устроить ей день рождения в первую послепервосентябрьскую субботу, на что мама, совершенно искренне удивившись, спросила: «Зачем?» И она не смогла ответить на этот вопрос. Действительно, зачем? Кстати, а где был папа?… Где – то же он был, вроде…
Мальчишки галдели ломающимися юношескими басочками, мол, что за чушь взбрела вам в голову. Но спорить было бесполезно.
- Можно не подписываться, - сказала Танюша.
- Очень мудрый ход. Ну, просто стопроцентная анонимность. Учитывая, что наши почерка знакомы вам не хуже ваших. Даже если писать печатными буквами, - пробурчал Сашка, неформальный, так сказать, лидер, мужской части группировки, двоевластие над которыми небезуспешно осуществляли Татьяны вот уже девять лет.
- О, печатными! - взвизгнула Танечка и ускакала в папин кабинет. Вернулась, волоча тяжеленную печатную машинку.
- Мы оставляем вас на полчаса наедине со своими мыслями, - пропищала Танечка, голос которой мало изменился за последние шесть лет.
- Нет, подожди. Мы поступим иначе, - остановила её Танюша, - мы будем сидеть на кухне и пить чай. А они по одному на пару минут будут заходить в комнату и печатать ответ на один вопрос: «Что бы я сделал, будь я на месте Славки Будникова». Вот такое вот сочинение на заданную тему. И, постарайтесь быть откровенными. Напечатанный листик выносите с собой, выходя, свернув треугольничком. Мы будем бросать их в вазу, а прочитаем после того, как все выскажутся. То есть выпечатаются, - хохотнула Танюша.
- М-да… Это, действительно, разумнее, - нехотя согласилась Танечка. Но зачитывать будем вслух!
…
Спустя некоторое время, они все собрались за овальным столом. Но их было уже одиннадцать. К Танечкиному папе пришёл аспирант показывать фрагмент диссертации. Танечкин папа был профессором кафедры политехнического ВУЗа. Что-то там очень заумное, связанное с сопротивлением материала. «Из всех сопротивляемых материалов, самым сопротивляемым является человеческий», любил пошутить весёлый и добрый Танечкин папа, щипая Танюшу за щёку в лёгком подпитии. Что всегда вызывало всплеск Танечкиной ревности. Но папы не было. И аспирант присоединился к компании весёлых старшеклассников, вполне естественно влившись в их среду, и раскупоривши уже две бутылки шампанского из принесенного Валерию Ивановичу ящика. Обе Татьяны были в лёгком смущении, поскольку обеим очень понравился взрослый красивый аспирант. Так непохожий и в то же время, так похожий на их мальчишек.
- «Я бы был ошарашен, раздавлен и не знал бы что делать. Наверное, испытал бы отчаяние. Но маме и папе никогда не сказал бы…», - мда, действительно, сформированная гражданская позиция, - прокомментировала Танечка.
- Знаешь, действительно, сформированная, - парировала Танюша, - поскольку честная. Честность – не самое худшее человеческое свойство.
Аспирант внимательно смотрел на Танюшу. Очень серьёзно. Что не осталось не замеченным въедливой Танечкой.
- А вы бы как поступили на месте нашего Славки? - спросила Танечка молодого человека.
- Ну, я пока на своём месте, - миролюбиво ответил он, - я предлагаю выслушать всех оппонентов.
- «Не знаю». Да-а-а-а… в окружении каких, во истину, «настоящих мужчин» мы находимся, вовсю ёрничала Танечка. Танюша молчала.
- «Послал бы Юльку на три буквы. Пусть сама разбирается», - судя по всему низости и подлости нет предела!
- Танечка, ты можешь просто читать, не комментируя, - попросила её Танюша. Обстановка в комнате как-то изменилась. Мальчишки приутихли. Сашка отставил гитару в угол, она агонизирующее забренчала и умолкла. Они все были одинаково красного цвета. То, что вначале казалось одной из обычных околоинтеллектуальных игр, приобретало несколько иную подоплёку.
- Хорошо, - буркнула Танечка, надувшись, - читай сама!
- «Я бы, наверное, на ней женился и всё такое… но я же не Славка, поэтому точно знать не могу. Юлька классная девчонка, но стать отцом в шестнадцать лет мне не хочется!»
- «Возможно, я бы чувствовал себя подлецом, но я бы уговорил сделать аборт. Это же перечёркнутая карьера. Прощай институт. Здравствуй завод. Пелёнки – бытовуха – злая раздражённая Юлька. И так уже до конца жизни».
- «Попросил бы найти врача и денег у старшего брата. Вот. Купил бы Юльке букет цветов. Фруктов. Попросил бы прощения, что ли… как-то так…»
- «Все девки – суки. Дала одному, может, дала и другому. Откуда я знаю, что ребёнок от меня?»
Атмосфера в комнате сгустилась до состояния каучука. Даже визгливая Танечка приумолкла. Сигаретный дым повисал в сумерках. Они забыли включить свет и Танюша с трудом разбирала печатный текст, блеклый из-за старой ленты машинки. Казалось неловким любое движение, кроме извлечения последней бумажки из вазы. Аспирант был расслаблен, в отличие от них. Но серьёзен и спокоен. Их собственный маленький мир рушился. Они ещё два часа назад считали себя взрослыми. Имеющими собственное видение. Способными действовать.
Последняя бумажка оказалась пустой. Мальчишки суетливо – скомкано засобирались домой. Руслан убежал первый, хотя обычно, Танюшу домой провожал именно он. Танюша выпила бокал шампанского залпом и неумело подкурила сигарету. Танечка плакала в углу дивана.
- Так что бы, всё – таки, сделали вы?, - с внезапной злостью спросила Танюша. Её стало раздражать спокойствие этого молодого человека, - Думаете, мы малолетние дурачки, в игры играем? Да? - он продолжал курить, мягко глядя на неё.
- Танюша, для меня не существует сослагательного наклонения. Я всегда делаю, что ДОЛЖЕН и не спрашиваю, что дальше. Сейчас я должен проводить вас домой, юная леди! Вы слишком много думаете, а это также вредно, как слишком много курить, - Он поднялся, подошёл к ней, и протянул руку - твою лапу, Малыш!
| | |
| |
