| Литературное общество Ingenia: Александр Клименок - ЛИФТ | | ЛИФТ | | В большом, красивом, важном доме, где располагались серьезные учреждения, постоянно выходил из строя лифт. И сотрудники учреждений были вынуждены регулярно добираться до рабочих мест пешком. На десятый этаж. Летом приходилось тяжело: душно, пыльно. Зимой ступени давались не легче. Однако народ по пути согревался.
Впрочем, отдельные лица упомянутых организаций не унывали в любое время года. Даже пользовались моментом. Бухгалтер Смышляев из агентства недвижимости неожиданно бросил курить. Водитель Леня из типографии прекратил сквернословить и начал писать стихи - по всей вероятности его осенило в минуту привала на каком-нибудь пятачке. Электрик Наливайко, штатно прикрепленный ко всему зданию в целом, защитил диссертацию.
Так или иначе, отсутствие лифта привело к возникновению особого мира. Спускаясь или поднимаясь, граждане знакомились и прощались, мечтали, обсуждали новости, осторожно жевали пирожки с ливером, пели песни, ссорились, читали свежие газеты, даже совершали открытия. Перманентно недолюбливаемый в стагнирующей рекламной фирме учетчик Лейбович уволился и на седьмом этаже открыл мастерскую по ремонту обуви. Назло общественному мнению. И стал процветать-таки.
***
Осень кончилась. Навалился декабрь. Плотно за город взялся. Придушил всякий оптимизм. Посыпал снегом и снегом. А в январе белое стало темнеть. Поплыли улицы. После чего сразу ударил мороз. У нас иначе быть не может. Девушка либо умна, либо красива. В лотерею тоже – только номер сойдется, выясняется, в газете опечатка. На все цифры.
Итак, лифт немедленно сломался. Поначалу недовольных было много. Их количество увеличилось, когда сообщили, что накрылся двигатель, вовремя не прошедший профилактику. Адресно ополчились на Наливайку, но, прознав о его диссертации, посвященной изготовлению водки в домашних условиях, смягчились. Вскоре выяснилось: Наливайко вообще не виноват. К тому же, как сообщил бдительный Лейбович, по чьему-то приказу старый лифт собрались менять на новый, и пока вопрос висел в воздухе, чьи-то пальчики по-хозяйски порылись в материальной части подъемного устройства на предмет плохо лежащего, вернее, плохо прикрученного элемента. Новый лифт, естественно, затерялся при перевозке. Леня потом божился, что видел на одной из дач футуристический домик, напоминающий отстреленную ступень ракеты «Восток», однако принадлежность домика к факту пропажи доказать так и не удалось. В итоге старый лифт встал окончательно, а замена находилась неизвестно где.
***
Арендаторы здания вынужденно смирились и пошли ногами. Вверх-вниз. И обратно. Многое менялось на глазах. Банковские служащие с четвертого этажа, выказывавшие ранее полное небрежение по отношению к труженикам галантерейного магазина с девятого, теперь демонстрировали солидарность с последними. Ибо одинаково ненавидели своих директоров, в сложившейся ситуации озверевших донельзя. По причине пеших походов. Директоры имели тучное тело, скверный характер, бессердечных замов. Посему отвратительное пыхтенье жирных начальников снизу-вверх вызывало у объединившихся подчиненных чувство счастливой, гадливой сопричастности к наслаждению страданиями руководителей.
Тупелин, завкассой банка, вышел с предложением на галантерейного товароведа Прыщова заключать пари – чей толстяк быстрее поднимется на четвертый. В смысле, засекать лучшее время. Оба коллектива инициативу дружно поддержали. Без пятнадцати девять люди, скооперированные коротким, но веселым делом, собирались в конечной точке дистанции и слушали, пока из вестибюля не донесутся три гулких удара по батарее в исполнении вахтера Ромы Кукина. Удары означали: кто-то из боссов стартовал. Тотализирующие вперивались в настенные электронные часы, висящие над входом в банк. Главбанк или Главмыл? Чаще побеждал «мыл» – он был чуть менее жирен и с момента поломки лифта лучше натренировался. Обстановку энергизировали авантюристы, постоянно ставящие сотню-две на банкира. Среди людей обязательно есть такие. Хоть кол о голову теши. Верят во что попало - исступленно, до вылезания жил изо лба. Пытаются из ничего вытянуть нечто. Внушают себе, что уж на сей-то раз повезет. Авантюристам упомянутым, конечно, не везло. Они подпрыгивали и чертыхались. Публика порасчетливее над ними хихикала.
Спустя месяц, на одном из лестничных виражей два босса подрались: один не желал пропускать вперед другого. Вступительный обмен нехитрыми спичами предварил стычку:
- Не зарывайся, купюроед.
- Одеколонщик, сдай назад и подремли.
Засим обмен верительными грамотами закончился. Главбанк, покрупнее и повыше, выписал сочную затрещину Главмылу, тот попытался копытнуть в ответ ботинком на толстой иностранной подошве, но подскользнулся и эффектно впечатался задом в грязный мокрый бетон. Спортивная пьеса завершилась.
После столь неизящной дуэли предводителей азарт народный в одночасье выдохся, болельщики прекратили тратить служебные минуты попусту и вернулись к выполнению функциональных обязанностей.
***
- Девушка, так нельзя.
- Послушайте, ступайте, куда шли.
- В том-то все и дело, что нам по пути, и… я теряюсь.
- Возьмите себя в руки, молодой человек, и найдитесь.
- Не получается. Слушайте-ка, у нас одинаковая скорость, и кто-то должен замедлить шаг, либо ускорить. Лично я не могу. Минуту. Целую минуту не знаю вашего имени.
- Вы сумасшедший?
- Безусловно. А каким должен быть мужчина, находясь около женщины?
Минуло несколько дней. Он и она продолжали жить на одной планете и не видеться.
В его квартире постоянно распевали попугай Ринго, сидя на дверце трюмо, и Джон Леннон – из магнитофона. Солнце не торопилось выбираться из разукрашенных маками дешевых шторок на кухне. Упитанный кот Балык, лежа на старых войлочных тапках хозяина, поводил пегими усищами, подмигивал попеременно и неторопливо, вдумчиво наслаждался сочетаниями складных звуков, словно пытался осмыслить ему лишь ведомую кошачую мудрость. Мудрости накопилось немало. Но помнилось самое-самое. Из детства. Слабые руки женщины, прикасающиеся к его котеночьей голове. Белые, густые мушки, сбившиеся на подоконнике в большую гору сметаны. Теплый, уютный бок хозяина, почему-то без вкусных маминых сосков.
Стрепетов раньше работал акушером. Ощущая малый вес очередного человека, он представлял себе белую лодку и маленькую фигурку в ней. «Плыви, новый», - вполголоса призывал Стрепетов новорожденного. Красный и мокрый «новый» пугался света большого мира, елозил коротенькими ножками, но орал из паруса – больничной простыни оглушительно и требовательно.
В начале XXI века Стрепетова сократили. И он стал дворником. Дворники тоже нужны.
***
Случайно - нет, но они опять встретились на лестничном пролете.
- Я обитаю на тринадцатом этаже, заходите после шести, - внимательно улыбаясь, сообщила незнакомка.
- Обязательно зайду. Вот только здание наше… состоит из десяти этажей.
- Да? – незнакомка деланно вздохнула, вытянулась в струнку и подняла руки над головой. – А вместо неба – потолок. Как жаль. И тем не менее я буду вас ждать на тринадцатом. Ровно через месяц. Не забудьте, синьор, я люблю лилии. - Кивнула, расправила крылышки и полетела ввысь. То есть (если по-честному), обыкновенно побежала по лестнице и растворилась в наполненном эхом трудового дня пространстве. Стрепетов долго думал вслед девушке. И смотрел в серый потолок.
***
За месяц немало изменилось. Лейбовича накрыл налоговый департамент. И посадил в кутузку. Ненадолго. Как выяснилось, мастерская по документам числилась на некоем Пиндюрине, а тот еще осенью сошел с ума. Посему, Лейбович с лицом недоуменным, полным радушного раскаяния продолжил тачать и клеить. Пока там разберутся! Словоохотливость его сошла на нет. А качество ремонта повысилось.
Наливайко спился, подвергся кодированию, пересмотрел взгляды на окружающую действительность и приступил к получению в домашних условиях крысиного яда.
Батареи не грели, оттепель не торопилась, всем все приелись.
Она практически не вспоминала о нем. Так, разок, мимоходом, на секунду, в четверг, после дождичка.
Стрепетов четыре недели занимался странными вещами. Таскал на десятый этаж кирпичи, цемент в мешочках. А на пятой неделе простудился из-за дождя и пропал. В апреле.
Да, дождь стегал и стегал пространства. Смыл снег, обнажил рытвины и неухоженности. Главбанк бросил очередную малолетнюю любовницу. Пресытился, зевнул и послал подальше. Интеллигентно. Вполголоса. А шубку у нее забирать не стал. Забыл.
Внутренность здания загрязнилась до безобразия, и люди, увеличивая загрязнение своими замызганными, невычищенными башмаками, костерили уборщиц, политиков, климат. Дурака, настроившего ступенек на крыше. Мало того, что настроил три пролета, так еще и умер там. С букетом в руках. Чокнутый.
***
Она озадаченно хмыкнула, узнав о странной смерти молодого дворника. Она ехала в лифте и услышала, как о происшествии болтают две женщины. Губы ее на секунду качнулись. Вверх-вниз. Маленькой лодкой в бледном море.
| | |
| |
