| Литературное общество Ingenia: Алина Даниэль - Вселенная: реальность или голограмма? | | Вселенная: реальность или голограмма? | | Много лет тому назад я познакомилась с человеком необычной профессии. Он называл себя «Мастером голограмм».
Я имела весьма смутное представление о голографии. Мастер предложил мне посмотреть его работы, и я пришла к нему в предвкушении чего-то необычного.
На стенах висело множество картин под стеклом. Подойдя поближе, я увидела, что это не картины, а скорее скульптуры из какого-то разноцветного светящегося материала. Цветы и деревья, драгоценные камни и плавающие в море рыбы, старинные замки и репродукции знакомых картин – все это искрилось, переливалось и манило, приглашая обойти вокруг, посмотреть со всех сторон, войти в Зазеркалье, превратиться в одно из этих волшебных светящихся созданий – а потом идти все дальше и глубже, туда, откуда лился этот радужный, сказочный свет – и увидеть, что же скрывается за горизонтом…
Когда я очнулась, хозяин предложил мне выбрать любую картину в подарок.
Я немного растерялась от такой царской щедрости, начала осмотр заново и увидела картину, на которую прежде не обратила внимания.
Человек за стеклом загадочно улыбался и показывал пальцем наверх. Его изогнутая рука напоминала знак вопроса.
Это был знаменитый «Иоанн Креститель» Леонардо.
Несколько лет Иоанн висел у меня на стене. Я приходила к нему, когда чувствовала себя в тупике, и представляла себе, как прохожу через стекло, оказываюсь рядом с ним, смотрю вслед за его пальцем, и читаю ответ в небесах.
Наверное, я стала злоупотреблять его терпением, потому что однажды он вздумал упасть со стены. Стекло разбилось пополам.
Я бросилась к нему, подобрала обе половинки… И увидела двух Иоаннов. Они были чуть более размытыми, но целыми, и смотрели на меня с улыбкой.
У меня в голове помутилось. Я точно знала, что разбитая картинка не может превратиться в две одинаковых.
И тогда я решила узнать о голографии побольше.
Я прочитала про принцип интерференции, невероятную плотность записи (на 1 кв. см пленки помещается около 10 Библий!) и удивительное свойство каждой точки содержать информацию обо всех остальных.
Прошло несколько лет. Я переехала из Петербурга в Москву, приступила к изучению психологии и забыла про голограммы. А оба Иоанна затерялись в одном из переездов.
И вдруг я совершенно случайно прочитала о двух открытиях, сделанных вскоре после изобретения голограммы.
Первое принадлежало нейрофизиологу Карлу Прибраму. Он утверждал, что мозг устроен по голографическому принципу. Как разбитая картинка сохраняет изображение, так и мозг после операции сохраняет прежнюю память и восприятие, потому что в каждой его точке хранится полный объем информации обо всех остальных.
Как голограмма образуется путем интерференции двух потоков волн, так и мозг преобразует волны, превращая их в то, что мы видим, слышим и ощущаем.
А информация в мозгу записывается с такой же невероятной плотностью, как и на голографической пленке, и поэтому ее объем воистину безграничен.
Второе открытие принадлежало физику Дэвиду Бому. Он утверждал, что Вселенная – это голограмма, и все, что мы видим, слышим, ощущаем, - голографические объекты, порожденные нашей способностью кодировать волны.
Мне кажется, что стул и стена, мое тело и кошка, сидящая у меня на коленях, мои мысли и мое платье – отдельные объекты. Но при более глубоком понимании можно обнаружить, что все это – волны единой энергии. Именно наша неспособность увидеть неявное единство за явной разделенностью создает раздоры, вражду, войны, нетерпимость и разобщенность. Мы охвачены иллюзией разделения и не понимаем, что на более глубоком уровне мы все едины – друзья и враги.
Разорванность внешнего мира отражает разорванность внутреннего – противоречивость, утрату целостности и смысла, внутренние конфликты и растерянность, неспособность обрести мир и гармонию. Все это происходит потому, что мы забываем про Неявный порядок. Так наблюдающий за игрой волн, водоворотов и ряби на воде представляет их отдельными объектами, забыв об Океане.
Сам же океан непостижим и безграничен. Возможно, он лишь поверхность одного из бесконечного множества иных океанов, неведомых и невообразимых.
Все это казалось невероятным. Я не могла поверить, что это говорилось не в научно-фантастическом романе и не на сборище мистиков, а на серьезной научной конференции, а автор этой концепции – ученый с мировым именем, которого уважал Эйнштейн.
Внезапно передо мной снова возникли два Иоанна. Они весело смотрели на меня и подмигивали. Устроившись возле моих ушей, они запели песенку, которую я любила когда-то в детстве:
Если ты мне дашь травинку,
И тебе я дам травинку,
То у каждого из нас
Так и будет по травинке.
Если ж ты споешь мне песню,
И тебе спою я песню,
То у каждого из нас
Будет сразу по две песни.
В этот момент я испытала что-то вроде озарения. Разбитое стекло, две картинки, травинки, песни, загадочный физик-мистик Дэвид Бом, Мастер голограмм и я превратились в камушки удивительной и прекрасной мозаики, и в каждом отражались все остальные.
Это состояние продолжалось недолго. Впрочем, недолго – слово неточное, потому что понятие времени исчезло. Но когда оно окончилось, я увидела, что стрелки часов переместились на две-три минуты.
И у меня родился вопрос: почему это состояние так мимолетно?
Почему картинка в обычной жизни разбивается пополам?
Один из Иоаннов снова показал пальцем в небо и подмигнул, прежде чем исчезнуть.
Вскоре мне попались еще три книги.
Первая рассказывала, что эмбрион, разделенный на ранней стадии, превращается в два полноценных эмбриона, меньших по объему. Но какой-то момент способность к делению, свойственная одноклеточным и дождевым червям, исчезает.
Вторая рассказывала, что в мозгу человека есть участок, в котором хранится образ тела. Он не похож на настоящее тело, и сильно изменяется со временем.
В младенчестве он похож на рот. Затем к нему присоединяются пальцы, ноги и так далее – новые органы добавляются по мере освоения. Этот образ развит полностью только у людей, великолепно владеющих телом: танцоров, гимнастов, мастеров восточных единоборств.
Третья книга описывала иллюзии восприятия. Эскимосы различают 50 видов снега. А некоторые племена индейцев знают лишь три слова для обозначения цветов – красный, синий и коричневый, и различают лишь три этих цвета. Жители Таити не увидели кораблей белых, впервые приплывших к их острову, потому что они знали лишь легкие маленькие лодки, а кораблей в их картине мира не было.
Особенно поразил меня рассказ об африканском племени Калахари. Это племя считало миром лишь свою деревню. Все остальное терялось в тумане и было царством духов. Когда белый антрополог пришел к ним и предложил прогуляться за грань, они с ужасом отказались. Он сказал, что пойдет один; они умоляли его не дразнить духов. Когда он все-таки отошел на несколько сот метров, они начали оплакивать его как мертвого. Он вернулся - и они пали на колени с криком: «Чудо! Ты вернулся из царства мертвых!»
Знакомство с обычаями племени калахари стало катализатором, стимулировавшим в моем мозгу бурную реакцию. Я представила себе антрополога, уходящего и возвращающегося – и два Иоанна снова подмигнули мне. Следующий вопрос был вполне закономерен: «Может быть, чудеса и воскрешение из мертвых, - всего лишь прогулка антрополога, а мы видим границу там, где ее нет?»
Но почему?
Иоанны ничего не ответили - лишь слегка погрустнели и вздохнули. Я поняла, что им жалко несчастных калахаров, живущих в страхе перед духами. Им было жалко меня.
С этого момента психология, которую я изучала, утратила для меня интерес. В ней не было ответа на самый главный вопрос: как попасть ТУДА, в мир неявного порядка, скрытого за явным хаосом.
Через пару недель я впервые услышала слова «Квантовое сознание».
| | |
| |
