| Литературное общество Ingenia: Петр Дубенко - Эпилог | | Эпилог | | Над огромной равниной, в затянутом тяжелыми тучами небом парили стервятники. Широко раскинув черные крылья, они кружили в высоте, холодными зоркими глазами наблюдая, как внизу двигались навстречу друг другу две пестрые лавы – два огромных войска, сверкая доспехами и оружием, сходились в степи, чтобы сразиться не на жизнь, а насмерть. Разделявшая их желто-зеленая полоса медленно таяла, сжималась с каждым шагом дрожащих от возбуждения коней, пока не стала тонкой линией шириной в полет срелы. Лавы замерли. Тишина, смешавшись с низким туманом, легла над степью и беспокойно ждала рокового момента, когда испуганно сорвавшись с места, ей придется надолго покинуть эти места. Все живое затаилось, даже ветер притих и трава перстала шептать свои мирные сказки.
И вот унизанная перстнями рука оторвалась от шелковой конской гривы и, сжав до блеска отполированную костяную рукоятку, с тревожным скрежетом извлекла из каменных ножен акинак. Медленно, будто нехотя, оружие поднялось над головой шахиншаха, замерло, зловеще сверкнув темной сталью, а потом резко нырнуло вниз, бесшумно разрубив густой туман.
Нарушая спокойствие мирно дремавших туч, вврех взмыли горящие стрелы. Сначала их было немного. Поднимаясь над туманом, одинокими красными точками бороздили они холодное осеннее небо и, недовольно шипя, снова скрывались в белеющем над землей покрывале. Но раз от раза их становилось все больше, больше и больше, так что совсем скоро небо над степью заволокло сплошной черной тучей из стрел, пращей и дротиков, в свисте которых, тонули крики раненных, стоны умирающих и ржание лишившихся наездников коней. Земли уже не было видно, она скрылась под горами трупов и лужами крови, но кому до этого было дело? Не чувствуя боли, не замечая ранений, оглохнув от собственного крика, воины гнали обезумевших коней вперед, привычным движением до отказа натягивали звенящую тетиву и выпускали жадную до крови стрелу в смертоносный полет. И еще не успевала она долететь до врага, а ее сестра-близнец уже покидала колчан и ложилась на лук, готовясь исполнить свое предназначение.
Бурлящие людские лавы сближались, шаг за шагом поглащая разделавшую их степь. Они уже были так близко, что в стоящем над землей гуле воины слышали слабое биение вражеских сердец. Стрелы уже не взвивались к небу, теряясь среди нахмуренных туч – они летели по прямой, низко стелясь над испуганно поникшей травой и даже не успевали пропеть до боли знакомую каждому песню, прежде чем застрять в щите счастливчика или с глухим стуком вонзиться в грудь того, кому на этот раз удача изменила. Но вот колчаны опустели и, отбросив в сторону бесполезные теперь луки, озверевшие от близости смерти воины бросились друг на друга. В воздухе замелькали копья, акинаки, сигариссы и битва закипела с новой силой, широкой яростной рекой разлившись по бескрайним степным просторам. Уже зарытое в тучи солнце, проделав обычный свой путь, поспешно спряталось за край степи, уступив место холодной луне, уже стонущая от боли земля погрузилась в непроглядную темноту ночи, а две ожесточенные толпы все продолжали биться друг с другом, хотя в охватившем их безумии воины уже не разбирали, где свои, а где чужие. Трещали, ломаясь копья, в щепки разлетались деревянные щиты, гнулись, кривились, тупели сигариссы, не выдерживая накала страстей, с громким звоном лопались акинаки. И только люди не могли остановиться и, даже лишившись оружия, все равно кидались на врага, чтобы вцепиться в него зубами, рвать когтями, топтать ногами.
Светало. Стоя на вершине высокого курагана, Томирис молча смотрела на расстилавшуюся под ногами степь. Там, в первых отблесках зари чернели горы трупов, отсеченные руки, ноги, головы валялись в лужах крови, над которыми густо роились злые осенние мухи, неторопливо переходили с тела на тело по сытому ленивые стервятники, уже не желавшие драться между собой за добычу – в том не было нужды. Чувствуя приступ тошноты, Томирис заставила себя отвернуться и посмотрела на стоящих перед ней вождей. Еще вчера, перед самой битвой, чтобы разместиться у трона царицы, им приходилось стоять в три ряда, а теперь... Беглым взглядом Томирис пробежала по маленькой кучке истрепанных, израненных людей, которым посчастливилось выжить в пекле минувших событий. Задерживаясь на каждом из них, царица вслух произносила его имя, а про себя повторяла имена вождей, что вчера утром стояли рядом с называемым, но оказались менее удачливы.
Впереди всех, стоял Гаубат, который в окровавленных доспехах выглядел как то странно и даже нелепо. Поймав на себе взгляд Томирис, старый вождь вытянул вперед руку и, содрогнувшись от ужаса, Томирис увидела в ней голову с черной запавшей дырой вместо рта и двумя белыми кругами вместо глаз. Ни слова не говоря, Гаубат кинул свой трофей к ногам царицы и по той злости и ненависти, с которой это было сделано, Томирис сразу же поняла, что перед ней останки всемогущего, непобедимого царя персов и всей Азии – Куруш Бузурга.
- Вот как ты окончил свой путь. – Тихо произнесла Томирис, внимательно разглядывая лежащую на земле голову. – Ты отнял у меня все, что я любила, чем дорожила. Но сам ты.... о-ох.
Тихо охнув, Томирис зажмурилась от пронзившей ее боли, и, обеими руками схватившись за живот, устало опустилась на трон. Опешив, вожди не знали, как поступить и растерянно смотрели на то, как их царица, мучительно сжав себя рукамии, задышала часто и прерывисто, тяжело постанывая при каждом вздохе. Но мгновение спустя, заставив себя открыть глаза, Томирис робко улыбнулась в ответ на тревожно вопрошающий взгляд Гаубата:
- Весь в него. – И, нежно поглаживая пульсирующий живот, добавила. – Тише ты, маленький Артембар. Не торопись. Придет время и ты увидишь этот жестокий и прекрасный мир.
Облегченно вздохнув, Томирис откинулась на спинку трона. На ее постаревшем лице едва заметно заиграли первые, слабые лучи восходящего солнца. Принося с собой радость и надежду, над покрытой трупами степью зарождался новый день, который обещал оставшимся в живых людям быть лучше предыдущего.
| | | | Обсудить на форуме |
| |
