| Литературное общество Ingenia: Леонид Криницин - Зеленая, 12 | | Зеленая, 12 | | Косой дождь ударил каплями в стекло. Тамара, отрешенным взглядом
смотревшая во двор, машинально провела по стеклу кухонным полотенцем.
Боль. Боль владела ею. Кухня, когда она обернулась, показалась ей серой и пустой. Мир, ее привычный мир раскололся, и она физически чувствовала, как трещины разрушают то, что казалось таким домашним и вечным.
Тамаре исполнилось сорок пять. В последнее время она все чаще стала замечать, что похожа на свою мать. У старушки было открытое доброе в мелких морщинках лицо, светлые голубые глаза и абсолютно седые волосы. Тамара вдруг вспомнила давнее лето. Маленького Вовку с тогда еще молодой бабушкой. Их дачу на берегу залива. Каморку под крышей, где они с Семеном занимались любовью. Свою чувственность, проснувшеюся после рождения сына. Жар железной крыши, стоны и солнечные пятна сквозь дрожащую пелену ресниц. Он предал ее. Как он мог?
Тамара медленно прошла в гостиную. На столе еще стояли рюмки Семена и Сергея. Она резко почувствовала запах окурков, коряво смятых в хрустальной пепельнице. Да, она замечала, что Семен становится забывчивее и невнимательнее. Все чаще появлялись какие-то новые ночные смены и отлучки, которых раньше не было. Тамара открыла нижний ящик серванта и достала снотворное. Она выламывала белые таблетки из перламутровой фольги, буквы надписей рвались, заостряясь на блестящих краях. Она высыпала белую горку в ладонь, пробежала взглядом по столу, и, не найдя воду, поднялась.
Семена позвали. У него было скверное настроение. Они сегодня немного выпили с приятелем, и он ни с того ни с сего разоткровенничался с ним. Больше всего Семена томило, что он заговорил с ним о Тамаре. Он любил ее. Он понимал, что лучшей жены ему не найти. Это столкновение с нею в прихожей. Ее взгляд. Неужели она все слышала? То, что он говорил с Сергеем об Ольге, не волновало его. Это была мужская победа. Ольге было двадцать девять. Она была медсестрой в их заводском медпункте. Шальной взгляд и легкий цинизм, свойственный некоторым медработникам, придавал ее сексуальности новые краски. С нею он испытывал животную радость. Ее атласная кожа, твердые груди с розовыми сосками, рассыпающиеся в любовной пляске светлые волосы завлекали и завораживали его. Потом, когда они спокойно лежали, и она начинала говорить, некоторые фразы коробили его. Оба они знали, что эта их связь не вечна. Но на другой день их снова влекло друг к другу. Семен был крепким мужиком. В свои пятьдесят, с легкой проседью и совсем гладким лицом, он был красив. Следил за собой. Пил в меру, никогда не напивался. На даче и дома баловался гирями и штангой, любил пошутить в компании друзей. Еще год назад он не думал всерьез о других женщинах. Но оказалось, что «бес в ребро» поговорка и про него. Все произошло внезапно. Нет, он не хотел огорчать Тамару, но и отказаться от Ольги у него не хватало сил.
Семена позвали. Завод стоял на берегу небольшой темной речки, впадающей в Охту. В широком бассейне стояли новенькие яхты и катера, недавно спущенные на воду. Чуть поодаль над гладкой площадкой покачивался причаленный к ажурной мачте воздушный шар с надписью большими оранжевыми буквами «Элана».
Семен быстро сообразил, что барахлит форсунка газовой горелки. Через несколько минут пламя загорелось ровно, шар округлился и натянул причальный трос. Но пошел дождь, и полет решили отложить.
В сумке Олега зазвенел мобильник. Четырнадцатилетняя дочка Ленка, заливаясь смехом с подружками, стала проситься на бесплатный концерт какой-то дивы у Биржи на Стрелке. У Олега вызывала улыбку эта Ленкина черта мгновенно загораться чем-либо, освещая и увлекая всех вокруг. В этом он узнавал самого себя. Их брак с женой двигался к финалу, и только Ленка удерживала его от решительного шага.
Порыв ветра налетел на Олега у Техноложки. Косой дождь подгонял его, когда он пошел по Московскому проспекту в сторону Фрунзенского универмага. Их лаборатория принадлежала Технологическому институту, но электронные микроскопы находились не в главных корпусах, а в полуподвальном помещении старого здания на одной из боковых улиц. В начале двадцатого века здесь был бордель. Во время ремонта они рассматривали найденные кафельные плитки с эротическими сценами и старые кирпичи с глубоко вдавленными клеймами компаний.
Стряхнув с зонта капли дождя, Олег прошел в лабораторию и сел за микроскоп. С легким вздохом открылся вакуумный шлюз. Олег положил крошечный стальной обломок на светлую чашечку. С тихими щелчками завертелась ручка увеличения. На зеленом экране приближался серебристый скол, напоминающий фантастические обрывы и скалы. Этот осколок был найден в стене, а его собратья убили и ранили десятки людей в далеком городе в горах.
Следующий день был тихим, пасмурным и светлым. Вчерашний дождь высох, только кое-где поблескивали небольшие лужицы. Город ровно гудел. Чуть слышно шелестела омытая дождем листва деревьев, изредка вспыхивали искры под дугой проходящего трамвая, и медленно поворачивали на перекрестке толстые троллейбусы, открывая бока с рекламными надписями.
Олег задумчиво шел по городу, то забываясь, то вновь различая лица прохожих. Отчет был закончен. Олег вспоминал металлический блеск образцов, и за ними ему чудилась какая-то странная паутина жизни и смерти, мерцающая непонятным магическим светом. Он не знал, куда он идет. Он шел в лабиринтах города сквозь воздух, таивший в себе радость и недосказанность летней поры.
Тамара ехала домой. Ее боль немного притупилась. Она решила ничего не говорить Семену. Вчера в последний момент, уже налив в кружку с красным цветком на боку воду и поднеся к губам горсть таблеток, она вдруг ясно-ясно увидела широко открытые глаза Маши, смотревшие на нее с доверием и надеждой. Она полюбила эту девочку. И сейчас на седьмом месяце беременности Маша ждала ее, цеплялась за нее, за ее опыт и материнское тепло. Тамара даже иногда ловила себя на мысли, что Маша кажется ей чем-то ближе её бесшабашного Вовки. Иногда Вовка и Маша становились очень похожими, когда смеялись в блеске своей юности. Но на Машином лице могло вдруг появиться выражение болезненной печали, которого никогда не бывало у сына. Маша осталась сиротой в семь лет. Ее отец – чернобыльский ликвидатор умер через три года после аварии, мать прожила еще несколько лет. Тамара вспомнила, как заблестели вчера Машины глаза, когда они вдвоем почувствовали под своими ладонями толкающегося ножками ребенка в округлившемся животе невестки. Вчера вечером за повседневными хлопотами в квартире молодых Тамара почти забылась, но сейчас, чем ближе она подъезжала к дому, тем сильнее наплывали на нее невеселые мысли.
Олег вскочил в проходящий троллейбус. Он пошел по проходу к задней площадке и вдруг встретился с печальными светло-голубыми глазами. Они не видели его, Чуть полноватая шатенка с открытым добрым лицом смотрела в какой-то свой мир, о котором Олег не знал ничего. Но щемящее чувство близости вдруг охватило его. И когда женщина через несколько остановок встала и пошла к выходу, Олегу показалось, что от него уходит судьба. Медленно за окном проплыл парк, и троллейбус остановился. Женщина пошла по дорожке к дому. Троллейбус тронулся. Со смешанным чувством потери и надежды Олег смотрел в окно. Показался угол здания. Ул. Зеленая 12, - было выведено большими буквами на стене.
На углу девочка-подросток каталась на скейте по асфальтовой дорожке. Она нажимала на край доски, подлетала и снова ловила доску в полете. Вдруг она остановилась и подняла голову. Над домами медленно плыл воздушный шар. Он был четко виден на фоне верхних этажей панельного дома с пятном обвалившихся плиток, на фоне проводов линии электропередачи и серого летнего неба.
| | | | Обсудить на форуме |
| |
