| Литературное общество Ingenia: Ева Романова - Память остывшего асфальта | | Память остывшего асфальта | | Так каждый Божий день, если конечно существует тот Бог, о котором произносят столько хороших и одновременно плохих слов.
Иногда даже становится весело и от этого беззвучного внутреннего смеха образуются огромные некрасивые трещины-морщины. Стройные пошловатые женщины, каблуки которых постоянно причиняют мне огромные душевные страдания, попадая в трещины. Время от времени мои раны заживают, когда по ним плавно проплывает каток, делает заплаты в моем сердце - огромные, черные, гладкие. Никто не слышит моих стонов, не видит снов, которые изредка грезятся мне по ночам. Сны сливаются в шершавый беспричинный комок. Все как один. Мне часто снятся женщины, плачущие, страшно хохочущие, и, тогда я кричу как можно громче, но меня никто не слышит.
Когда я остываю от горячего солнечного дня, железных набоек женских туфлей, становится легче. А еще мне нравится дождь. Спокойный осенний дождь, как тогда, в тот самый день, когда для меня все закончилось и в дымящимся асфальте осталось лежать мое сердце.
На меня смотрит небо: огромное бездонное, и я вижу его сразу с двух сторон. Но там нет ничего, и даже солнца. Серая беспрерывная гладь. Там нет людей. Только бесконечность какого-то замирающего времени, которое трудно постичь.
Раньше у меня была память. Такая же как и у всех нормальных людей, и даже лучше. И даже дышалось довольно легко, полной мускулистой грудью. А потом мое сердце навсегда осталось в застывающем вонючем асфальте. На него постоянно наступают и больно прокалывают острыми шпильками и не затушенными окурками сигарет. Раньше я выкуривал по пачке дорогих « Ротманс», а мои женщины, сменные как постельное белье каждое два дня, обожали эти безобразные острые каблуки.
Иногда мне действительно кажется, что Бог, это самое странное слово из трех букв живет на своем небе, величественно и сердито смотрит на меня вниз, а его маленький враг, тощий куцый чертенок на корявых кривых копытцах иногда рассказывает мне веселые небылицы. Его ужасно забавляет то, что меня похоронили за оградой кладбища как истинного самоубийцу, сумасшедшего во всех проявлениях безумия. И поэтому чертенку нравится пугать меня рассказами о раскаленных сковородах. Но я быстро забываю его истории.
Память… Память остывшего асфальта. Именно так теперь звучит мое самовыражение. Если бы они смогли раскопать мое сердце и потрогать теплыми длинными пальцами, а после положить на молодую сочную траву… Оно бы обязательно заговорило и возможно рассказало о том, чего я никак не могу вспомнить.
Память остывшего асфальта…
| | | | Обсудить на форуме |
| |
