| Литературное общество Ingenia: atoku - Одиннадцатиликая Каннон | | Одиннадцатиликая Каннон | | 1. Древняя столица
Конец ноября — замечательное время в окрестности Токио. Все кругом окрашивается в необыкновенные цвета. Впечатлительное население огромными, невероятно плотными потоками устремляется в центры истории и на природу. И вот, я тоже в поезде. Сразу оговорюсь, никаких предчувствий, никаких томлений и предвидений у меня не было. Я лишь наслаждался великолепным осенним днем. Да, впрочем, и ничего ведь не произошло, что это я?! И писать, кажется, не о чем. И все же я, вернувшись, бросился к компьютеру, чтобы описать поездку, чтобы проверить и сверить данные, которые так неожиданно впечатлили меня.
Впрочем, и не читайте далее, если уже скучно. Ничего веселого, развлекательного и даже познавательно я Вам, дорогой читатель, не сообщу. Так, личное впечатление, не более того.
На горе сидел Будда. Огромная статуя видна была из окна поезда. Я тогда подумал, не тот ли это Будда из Хасе, куда я еду. По наивности подумал, по незнанию. Нет, ответили мне, конечно нет.
Поезд тем временем сделал крутой вираж влево и вкатился на станцию. Прибыли. Камакура.
Город Камакура. Минамото в 1192 основал здесь город и сделал его столицей. Император надолго полностью утратил власть в Японии. Наступила Камакура-эра. Первый шегун (сегун) Японии Минамото Йоритомо построил в Камакуре огромный и великолепный шинтоистский храм. Об этом храме до сих пор хранится одно предание. Младший брат шегуна Минамото Йошитсуне имел огромную власть и, хотя полностью признавал власть своего брата, был убит, а его девушка, красавица и танцовщица Шизука-гозен, была вывезена из Киото в Камакуру и танцевала на деревянной сцене перед храмом семьи Минамото — снова зарабатывая себе на хлеб танцем, но уже будучи плененной первым правителем Японии. Целомудренный танец тоски о великом воине Йошитсуне. Кстати, за свою приверженность гонимому военноначальнику, она едва не лишилась жизни, однако, любовь к ней народа была очень велика и тронуть ее не посмели. Через десять лет после основания Камакуры как столицы Страны Восходящего Солнца некто Хооджо — слуга, оруженосец и, возможно, шурин первого шегуна — убил всю семью Минамото, расправившись со всеми, кто мог бы стать наследником великого шегуна, и стал править Японией. Более ста лет правления его семьи Камакура оставалась столицей. Кстати, Хооджо и его семья прославились не только страшным убийством, но и тем, что защитили страну от монгольского нашествия (вообще их было два).
В Хасе и была в 1252 году построена огромная статуя сидящего Будды. Маленькая железнодорожная ветка соединяет Камакуру и остров Еношима. Третья станция от Камакуры — это и есть Хасе. Здесь находится два крупных древних памятника: сидящий Будда и храмовый комплекс на берегу Тихого океана. Самый большой храм — это храм Одиннадцатиликой Каннон. Но об этом потом.
Сначала мы пришли к сидящему Будде. Многие перед входом омывают руки в источнике, чтобы не прийти к буддийской святыне с немытыми руками. Очень много индусов и европейцев. И статуя стоит того, чтобы ее увидеть. Зрелище грандиозное. Каким же оно было для людей сотни лет назад! Внутрь огромной статуи можно зайти. Я не заходил, потому могу лишь передать, что говорили другие — там темно и неинтересно. Что ж, изнаночная сторона не всегда привлекательна. Зато снаружи солнечно и невероятно красиво. Два цветка лотоса навеки вылиты из меди перед сидящим идолом великого Гаутамы. Постоянно воскуриваются терпкие ароматы. Люди стоят вокруг курительной чаши, трогают ее руками, пытаясь собрать благодать и перенести на свои части тела — на то, что болит или требует улучшения. Атеисты и буддисты равно верят в чудо и полируют курительный сосуд до солнечной белизны, как можно только отполировать медь. Ладони страждущих точат даже металл.
В храме не прекращается звон пожертвованных йен, летящих из рук в деревянные огромные копилки. Люди бросают в них деньги за пять метров и больше через головы вперед. Монеты громко звенят и проваливаются в деревянные щели. Светит солнце, шелестит на деревьях легкий ветерок, жизнь идет. Мало кто из пришедших помнит о том, что такое карма или четыре благородные истины, однако в совсем не буддийской надежде швыряют в копилку белые и желтые монеты.
И опять у меня не было ни тени предчувствия.
2. Статуя Каннон
Красота вокруг в этот день воистину спасала мир на всех парах. Мы поднимались к храму. Дорога к храму — это просто деревянная лестница вверх. Наверху слева открывается величественный вид Тихого океана и виден остров Еношима — он совсем близко. Перед храмом стоят тысячи маленьких статуй Будды. "Почему так много?" — спросил я и узнал сразу, что каждая статуя поставлена за конкретную семью, в которой свершилась страшная вещь — аборт. Женщины после трагедии, в раскаянии, приходят сюда, и за них священник ставит белую статую.
Цветные толстые карпы плавают в священном пруду. А рядом — древние пещеры. В посте и молитве проводили в них время древние буддийские монахи. Небольшой лабиринт вгрызается в гору и содержит старинные вещи и воспоминания. Да и, конечно, жизнь и чаяния современных монахов общины.
Огромный храм в центре — это дом Каннон. Каннон — одиннадцатиликая Бодхисаттва Авалокитешвара — женское проявление Будды. Я вошел внутрь и естественно удивился огромному размеру статуи. Позолоченная Каннон стояла почти упираясь головой в высокий потолок. Внизу в ногах была установлена золотая ее копия — как маленький сын с матерью, если бы не отрешенно-абстрактное выражение их лиц. "А что на голове?" — спросил я. И услышал: "Это одиннадцать лиц, которые смотрят и видят насквозь каждого человека". Стены вдруг смазались и я услышал: "Ты горд, а гордость — это сети, расставленные на земле, и задранный нос, так что ты не видишь ловушек. Ты не бросаешь мне своих монет и не омываешь рук. Но делаешь это из своей гордыни. Безумец. Делай так, но из верности своей вере, а не на показ. Впрочем, сейчас ты увидишь кое-что. Не думай, что ты особый и выбран мной. Просто кругом одни слепцы, как и ты, и надо же мне хоть кому-то объяснить правду. Итак, иди и смотри?" И я увидел.
Я увидел два самолета, одновременно влетающих в сверкающие здания на берегу океана. И увидел взрыв. "Это знак того, что одиннадцать разрушено", — впечаталось в мой мозг. Потом картина повторилась дважды. Я еще не видел этого так никогда, несмотря на то, что подобное тысячи раз было показано по телевиденью, напечатано в газетах. Это было не то. Это было еще страшнее.
Потом вокруг я увидел как бы с горы пустыню и бегущих строем мужчин с пыльными бородами. Я увидел самолеты. Они вылетали из-за горизонта, и с ними красная пелена застилала небо. Солнце закрывала огромная золотая голова с пустым взглядом. Раздался грохот, накатила волна нестерпимого жара, и я взорвался?
И снова увидел. Я увидел, что в мои ноги и голову заложена взрывчатка в специальные отверстия. "Это пятое марта", — услышал я. Снова все повторилось. Опять самолеты, пелена, голова статуи и взрыв.
И я увидел человека, судя по виду — муллу, который говорил: "Мы взорвали этих идолов, и выпал дождь после четырехлетней засухи!" И много людей проделывали отверстия в моих ногах и голове и закладывали в отверстия взрывчатку. Тысячи бегущих, самолеты, и с неба начинает литься дождь, каждая капля которого выглядит как фугас.
"Эти слова он произнес 11 марта, когда уже все свершилось, — услышал я, — в первый месяц весны". И я снова взорвался.
Тут же все пропало. Передо мной стоял идол. В ногах у него стояла его маленькая копия, губы копии были сложены в легкую улыбку. Я постоял несколько секунд, пожал плечами и пошел смотреть музей.
3. Странный разговор
Раскрашенная статуэтка шестирукого Шивы смотрела сквозь прозрачный плексиглас на посетителей музея. Я остановился и задумался. Вообще говоря, я опять не чувствовал ничего особенного. Вроде ничего и не произошло. В любом случае от меня ничего не зависело. "Это Шива", — сказал кто-то слева по-английски. "Спасибо, я знаю" — "Я знаю, что вы знаете", — улыбнулся пожилой японец слева. И вдруг добавил: "Вы видели, да?" И вот тут-то впервые меня как кипятком окатило. Я понял, что и правда видел. "Да. А Вы говорите по-английски?" — "Немного говорю, — ответил он, — Вам удобнее ведь на английском, а не на русском?" — и он улыбнулся. Я понял, что он прав, так как если бы старик заговорил на русском, то, скорее всего, это было бы слишком на сегодня. "Да", — честно сказал я.
— Но почему надо было взрывать американские небоскребы, убивать людей, никак неповинных в разрушении каменной статуи Каннон в Афганистане? — горячо спросил я и развернулся к старику, меня действительно больше всего раздражала именно эта мысль, и именно это совершенно не укладывалось в мое понимание этой истории.
— Во-первых, — ответил он мне, — кто поймет этих духов. Ну сами посудите, люди для них — как птицы для нас. Вы можете кормить с руки белых голубей теплым хлебом, говорить "гули-гули", умиляться на толкающихся красивых птиц и при этом уплетать ногу курицы — несчастной инкубаторской сироты. А потом радоваться, что у вас в городе наконец-то отстреляли ворон. Пыль земная, как сказал ваш президент недавно, и больше ничего. Посему, если это отвечает нужным целям, то почему бы не внушить террористам взорвать здания, которые так напоминают число одиннадцать. Это будет неплохой знак для всех. С точки зрения духа, конечно. А во-вторых, если те, кто взрывал статуи, будут, естественно, после этого просто уничтожены, то надо же и наказать тех, из-за которых разрушители вообще пришли к власти. Для духа, который видит насквозь и может внушить, но не может, скажем, устроить даже маломальское землетрясение или дождь и вообще что-нибудь материальное, кажется оптимальным такое решение. Хотя для нас, людей, оно просто кошмарно.
— Вот как Вы думаете. А одиннадцать — это просто обязательная печать, ханко, так сказать, Каннон?
— Несомненно так. Странно, что никто на это не обратил внимания. Хотя Будда постарался. Смотрите-ка, даже СиЭнЭн заявила поначалу об одиннадцати угнанных самолетах, что заведомо было просто неверно. Настолько сильно было внушение.
— Но значит ли это, что это просто частный инцидент и, несмотря на такие страшные жертвы в Америке и Афганистане, мир не изменился?
— Конечно. Вы правильно понимаете ситуацию. Я уже многие годы буддийский священник и только в этом храме уже скоро как двенадцать лет. Но Вы мне не верите, не так ли?
— Не знаю. Мне трудно сказать.
— Ну и не верьте. Просто запомните? Вас, кажется, ждут,.. — он показал мне направление к выходу.
— До свидания, сайонара (до свидания по-японски), и спасибо.
— Не за что, — ответил мне он уже на японском.
Я было вышел уже за дверь, как вдруг он меня остановил.
— Подождите минуточку, пожалуйста! Вы меня тоже удивили, — сказал вдруг он с улыбкой.
— Но чем я-то удивил?!
— Да тем, что не спросили, какая была вторая разрушенная статуя!
Его лицо расплылось в улыбке и он помахал мне рукой и быстро вышел через противоположную дверь. Я постоял несколько секунд и вышел наружу. Свежий воздух Тихого океана ворвался в легкие, и с выдохом улетучилось дикое виденье одиннадцатиликой Каннон, шестирукого Шивы и странного их служителя.
Поезд в Камакуру был набит до отказа. Люди возвращались после замечательной осенней экскурсии. Солнце перевалило за зенит, и мы тоже возвращались к себе домой.
26 ноября 2001 года.
| | | | Обсудить на форуме |
| |
