При родИнах разглядели
повитухи тайный знак,
на тщедушном, детском теле
«злую» родинку с пятак.
Поклялись молчать, но скоро,
тонет в проруби кума,
а вторая с мужем – вором
в кандалах брести должна.
Дева к зеркалу подходит,
видит пятнышко блестит,
от супруга не сокроешь,
обнаружит – эко, стыд!
Точно, выгонит из дома,
как блудницу пострижет
не познавшую худое,
или попросту - убьёт.
Собрала иголки, нитки
пяльцы, хлебушка чуток,
все нехитрые пожитки
положила в туесок.
Тихо выскользнув наружу,
попрощалась второпях
с кровом вынуждено чуждым,
где хозяин на бровях.
Полна удали бедовой
шла лесною стороной,
притомилась, села, совы
пронеслись над головой.
Волк голодный подал голос,
сердце в пятки убралось,
распустила длинный волос,
но пропасть не довелось.
На поляночке – избушка,
в ней лучинушка горит,
печка русская, кадушка,
за столом Яга сидит.
Гостья в пояс поклонилась,
попросилась на ночлег,
бабка молвила: «Явилась!
Миновало двадцать лет.
Заходи и будь как дома,
явно близкая родня
у тебя горят ладони
и похожа на меня.
На красавицу - молодку,
двести лет тому назад,
разум, голос и походка,
и такой же смелый взгляд.
Рябоватость ветер сносит,
на болота и пеньки,
кожа белая и носик,
очень пряменький, смотри
В этом зеркале старинном,
правда истиной красы,
королевна в платье дивном,
в кольцах тонкие персты.
Снова Анна поклонилась:
-благодарствую, позволь
у тебя остаться, милость
окажи, пирог- за мной.
Улыбнулась бабка: «Дочка,
ручки нежные твои,
словно сахар ноготочки,
лучше их побереги»
Что-то тихо прошептала,
стол накрылся сам собой,
а на нём всего навалом,
и подсвечник золотой.
У Яги беглянка скоро
постигала что к чему,
собирала травы в поле,
уважая Свет и Тьму.
Повторяла заклинанья,
без ошибок, наизусть,
и за все её старанья
открывала бабка Путь
продолжение следует .
|
