| Литературное общество Ingenia: Олег Комков - Злата Коцич. Из книги "Белый ослик" (2014). Сораспятие. Гармонов ослик (1) | | Злата Коцич. Из книги "Белый ослик" (2014). Сораспятие. Гармонов ослик (1) | |
ГАРМОН ОЧЕВИДЕЦ НА СТРАШНОМ МЕСТЕ
ДРЕВО
Есть у древа того душа.
Я видел ее сквозь облака.
Так же развесиста крона и мощен ствол,
разве кора не сребрится.
Из чистого злата.
...Что ты можешь. Безоружный. Безрогий.
Тени мечущихся ветвей
бьют по глазам. По груди. По коленям.
Вот уже давят и ветви, и ствол вековой.
Разверзлось бездной глазное дно
под тяжестью невиданного.
Дорого встало зрелище.
Прежде чем рухнет роскошное, райское –
ты и сам уже срублен
под корень. Пеняй на себя.
Пень.
ИСПОЛИНЫ
Что может пила.
Электрическая, о Тесла.
Что – безумная алчность.
Рубка. Резня князей.
Погибли все мои
исполины.
Пала гвардия солнца.
Кто-то потирает руки. Прихоть-прибыль.
Надолго, надежно схоронена прохлада.
Ад: скрежет земли.
Готово. Пусто пред взором.
Голые лачуги под голым небом.
Голые пни, голая ложь, мол, были гнилые.
Где ты живешь? На Голгофе.
КОРНИ
Что могут когти подъемного крана.
Что я. Стать бы птицей громадной.
Один за другим
все срубленные платаны
взять бы в клюв,
что голубь – веточку.
Да на пятую сторону
света – в пучину.
Где примут их щедро,
где в рост поставят
воробей, соловей, малиновка, дрозд.
Чтобы в водах великих
корни пустили,
как любая благая весть.
ЗОЛОТНИК
Птахи малы – велика утеха.
Разогнали, истребили.
Взвинтили цены. Салат из
соловьего языка. Зубочистки
из платанового дерева.
А чему нет цены – за бесценок.
Девушка-птица: щебет ее,
ектения царская, золотник в устах.
Боже, не для хвалы ли создан
язык мой? А эти, пень корчуя,
что творят со мной? Пока головой
кручу, отнекиваюсь, другое ухо
переполнили крики дровосеков.
Язык за зубами – полночный пес,
рычит: Не из глины вы. Не из плоти.
Не из одного мы с вами теста.
Остаток текста – обратно в горло.
И вижу: там, где сдержался, тотчас
стаей слетелись блики: каждый улыбкой,
словно нитью златою, латает мир,
чтобы не раздирался на палачей и
жертв.
ТЕНЬ
Я – как вкопанный. А тень моя –
собачкой по голой площади,
за колесами ненасытными:
куда ж вы, гав! увы! окаянные,
эти кольца годичные, золотые сечения.
Давайте, все взвалю на плечи.
Вот уж сердца у бревен сжались.
А как залаяла на рабочий
комбинезон: Ну сколько еще перекладин,
чтоб распяли вы весь народ свой –
прорвалась плотина и град поплыл
по долине плача.
ТЕНИ
Кротка, терпелива, от сердца опутанного,
а как увидала: слезинка птичья
пала на пень и пень пророс – будто
от пуповины, от ребра моего
оторвалась. Поскользнулось солнце,
когда заголосила она. Да. Ревет
тень моя, белая, дрожащая,
краше породистой кобылицы.
Нюхает в воздухе руку Валаамову,
что видна только ей и ангелу,
и молвит на древнем наречии,
доныне внятном, все то же:
Почему ты меня избиваешь?
Не я ли ослица твоя?
КАМЕРТОН
Капелька тоски по берегу,
когда вынырнули мы у плывущего
ветвистого пня платана и птичьи
стаи вступили в наш хор немой.
Из клюва соловьего ослица
нежно губами взяла росток
и передала мне – запись будущему
регенту хора. И принял я с трепетом,
и провел камертоном по сердцу,
где залегло молчание. Вековое –
но подожду. Да отзовется
радостный тон.
НОВОЕ ЛИБРЕТТО
Имя новому либретто будет не только –
Исход. Из кожи. На улицу.
Когда перевернулся мир.
Не только – Изгнание. Райского сада, из нас.
Когда срубили Древо жизни.
Новая песнь взывает об имени
поподробнее: Всплытие. Из воды огневой.
Водостранствие: хождение по
волнам, грядущего хора Гармонова
и белой ослицы. Крестный ход по грядущему
морю, стеклянному, к аллее, грядущей,
в пучине.
ХАРМОН ОЧЕВИДАЦ НА СТРАШНОМ МЕСТУ
ДРЕВО
Tо дрво има душу.
Видео сам је кроз облаке.
Исто: крошња силесна, моћно дебло,
само кора није сребрна.
Од чистога злата.
...Шта можеш. Голорук. Шут.
Најпре, сенке узљуљаних грана
шибају. Преко очију. Прса. Колена.
Потом и гране тешке, стабло вековно.
Док очно дно не провали се
под тежином безочнога чина.
Тако плаћаш скупу представу.
Пре но што сруше раскошно рајско
и сам си у корену
сасечен. Запањен.
Пањ.
ИСПОЛИНИ
Шта може тестера.
Електрична, Тесло.
Шта лудило похлепе.
Покољ.Сеча кнезова.
Изгибоше сви моји
исполини.
Паде сунчева гарда.
Неко трља руке.Уносан хир.
Нема ту задуго, засигурно, хлада.
Хад: Земља шкрипи.
Готово. Пукло пред очима.
Голе уџерице под голим небом.
Голи пањеви, гола лаж да трули су.
Где станујеш? На Голготи.
ЖИЛЕ
Шта могу канџе дизалица.
Шта ја. Да сам птичурина.
Један по један
оборени платан
у кљун бих, као
голуб гранчицу.
На пету страну
света – на пучину.
Где спремно прихватаће их,
где усправљаће их
врапче, славуј, кос, дрозд.
У водама великим
жиле да пусте
као свака блага вест.
ДУКАТ
Малене птице, велика утеха.
Разагнасте, истребисте.
Дигосте цену. Салата од
славујевог језика. Чачкалице
од платановине.
А чему цене нема – у бесцење.
Девојка-птица: цвркут њен,
јектенија царска, дукат на језику.
Боже, није ли за хвалу саздан
језик мој? А ови, пањ чупајући,
шта чине са мном? Док вртим,
одречно, главом, и друго ухо
пуне покличи дрвосеча.
Језик за зубима ноћу – пас,
режи: Нисте ви од глине. Не од плоти.
Нисмо од истога теста.
Остатак текста – натраг у грло.
И ето, ту где уздржах се, већ
сјатиле се сунчице: свака осмејком,
као златним концем ушива свет
да не поцепа се на џелате и
жртве.
СЕНКА
Ја укопан. А сенка моја
као керуша, низ голи трг,
за точковима незаситим:
Куда, ав, авај, те годове,
немилице, пресеке златне.
Ево, све их мени на плећа.
И ту облице тврда срца биле.
Али кад на радни ланула је
комбинезон: Колико још греда
те да распнете народ свој –
брана пуче и град већ пливаше
долином, плачевном.
СЕН
Кротка, трпежна, срца сапетог,
а кад угледа: сузица птичја
кану на пањ, пањ пролистава –
као с врпце, пупчане, од ребра
откину ми се. Сунце склизну
кад заревела је. Да. Њаче
моја сен, бела, дрхтава,
од сваке кобиле расне лепша.
Њуши у ваздуху руку Валаамову,
видљиву само њој и анђелу,
проговара, језиком древним,
али разумесмо, опет то:
Зашто ме удараш?
Нисам ли магарица твоја?
ЗВУЧНА ВИЉУШКА
Трунка жаљења за обалом,
кад изронисмо око плутајућег,
олисталог платановог пања, и јата
сринуше се у наш неми хор.
Из кљуна славујевог, магарица
нежно уснама преузе младицу
и предаде ми – запис будућем
хоровођи. И прихватих, са стрепњом,
и џарнух звучном виљушком по срцу
где тежак влада мук. Вековни,
али чекаћу. Да ведар
одазове се тон.
НОВИ ЛИБРЕТО
Нови либрето неће се звати само –
Излазак. Из коже. На улицу.
Кад се окренуо свет.
Нити – Изгон. Рајског врта, из нас.
Кад су срубили Дрво живота.
Нова песма замолила је за назив
продужени. Изрон. Из воде огњеве.
Водочашће: ход, будућег хора
Хармоновог, и магарице беле,
кроз таласе. Литија преко будућег
мора, стакленог, ка дрвореду, будућем,
на пучини.
| | |
| |
