Проверка слова
www.gramota.ru

ХОХМОДРОМ - лучший авторский юмор Сети
<<Джон & Лиз>> - Литературно - поэтический портал. Опубликуй свои произведения, стихи, рассказы. Каталог сайтов.
Здесь вам скажут правду. А истину ищите сами!
Поэтическая газета В<<ВзглядВ>>. Стихи. Проза. Литература.
За свободный POSIX'ивизм

Литературное общество Ingenia: Сергей Александровский - Вишня и Терн  (Из Александра Монтгомери. Ок. 1545 – 1598)  Строфы 1 – 57
Раздел: Следующее произведение в разделеПоэзияПредыдущее произведение в разделе
Жанр: Следующее произведение по жанруЛирикаПредыдущее произведение по жанру
Автор: Следующее произведение автораСергей АлександровскийПредыдущее произведение автора
Баллы: 2
Внесено на сайт: 09.07.2015
Вишня и Терн  (Из Александра Монтгомери. Ок. 1545 – 1598)  Строфы 1 – 57



1

Журчал ручей, и средь ветвей
Тоскливо плакал соловей
    На весь окрестный край.
А сколь зарянок и синиц,
Щеглов, дроздов и прочих птиц
    Приветствовали май!
Внимала Прокна, что ни миг,
    От Филомелы весть:
«Терей отрезал мне язык,
    А после – отнял честь!»
        Сквозь трели – ужели
            Звучал стыдливый стон?
        Порою – не скрою –
             Казалось: это сон.

2

Воркует вяхирь, грает грач;
Кукушка длит притворный плач –
    Соловушку дразня.
Щебечут зяблик и вьюрок,
Но громче – трескотня сорок
    И соек болтовня.
Павлин стремит к подруге зов –
    Уж лучше был бы нем…
О, сколько птичьих голосов!
    И Эхо вторит всем:
        Утеха для Эхо –
            Излить свою печаль!
        Ужели доселе
            Нарцисса нимфе жаль?

3

Я видел зайца и ежа:
Тот фыркал, в травах путь держа,
    Поникших от росы;
Шныряли белки, и неслись
Куда-то кролики, и рысь
    Топорщила усы.
Косуля, серна, лань, олень
    И хитрая лиса,
Барсук и вепрь… В погожий день
    Кишат зверьем леса!
        Что клика, что рыка
            В чащобе, в гущине!
        Всей твари по паре
            Там представало мне.

4

А воздух чист, прозрачен, здрав!
Туманы зноем разогнав,
    Уж высоко вознес
Лучистый Феб свою главу –
И осушил уже траву
    От предрассветных слез.
Восторженный весенний свет
    Струила высота –
И лес беспечный был одет
    В веселые цвета.
        Недаром нектаром
            Все венчики полны:
        От неба, от Феба
            Пришло тепло весны!

5

И вскоре мне взбрело на ум
Следить, под громкий гам и шум,
    Как в свой дуплистый ствол,
Что в алхимический сосуд,
За взятком взяток мед несут
    Армады резвых пчел.
А кто не добывает мед
    Про черный день иль час –
Из воска прочный ладит сот,
    Дабы сберечь запас.
        За дело умело
            Мохнатый взялся рой:
        Ни холод, ни голод
            Им не грозят зимой.

6

Воспеть, как должно, этот лес –
Красу цветов, кустов, древес,
    И солнца вешний жар –
Я и желал бы, да не смог:
Тут выспренний потребен слог
    И многомощный дар.
Неспешно я шагал вперед –
    Пока не увидал
Блестящий ток бурлящих вод,
    Свергавшийся со скал.
        С откосов, с утесов,
            Не ведая преград, –
        Струился, катился,
            Стремился водопад.

7

Играла горная река –
И мнилось, Фебова рука
    Там исторгала звон
Из горней лиры… Я не лгун:
Отменно был у струй – иль струн? –
    Велик диапазон!
И нежный альт, и грозный бас,
    И дискант… Щедр и горд,
Светлейший Феб за разом раз
    Чистейший брал аккорд:
        Легато, стаккато –
            Чудесный, дивный лад!
        И лился, и длился
            Волшебный звукоряд.

8

Как песня вод ласкала слух!
И вторил водам хор пичуг:
    Под самый небосвод
Взмывало множество певцов –
Которыми, в конце концов,
    Разбужен был Эрот.
Он с высоты семи небес
    Порхнул в предел земной:
Божок, лукавый, словно бес,
    Предстал передо мной!
        Сколь томно и скромно
            В глаза мои смотрел
        Нещадный, злорадный
            Метатель острых стрел!

9

Он свеж и розов был с утра;
На перевязи, у бедра,
    Колчан сверкал стальной.
И золотистые крыла –
Широкие, что у орла –
    Блистали за спиной.
Он сбросил крылья, и колчан,
    И лук – о, хитрый враг!
Я, любопытством обуян,
    К Эроту сделал шаг –
        Взирая, вперяя
            Глаза в златой доспех…
        Немалый, пожалуй,
            Душил мальчишку смех!

10

Божок был очень млад и мал,
И я горой пред ним стоял –
    Я, хрупкий человек, –
И вопросил его, шутя:
«О, кто же ты? Скажи, дитя!»
    «Эрот!» – в ответ он рек.
«Тебе я мог бы стать слугой –
    Тебя снедает страсть.
Вот мой колчан, и лук тугой,
    И остальная снасть.
        Бери же, верши же
            Любовные дела!
        Спеши же, проси же!»
            Я молвил: «Дай крыла!»

11

«А чем заплатишь мне, дружок,
За крылья? – вопросил божок
    И бойко подмигнул:
– К себе предмет сердечных мук
Склонить желаешь? Нужен лук,
    И стрелы – вот он, тул!»
Я молвил: «Твой доспех, малыш,
    Не купишь. Был бы рад…»
Он рек: «Бери задаром – лишь
    Отдай потом назад».
        Крылатым, пернатым
            Меня содеял он:
        Прослывший – и бывший
            Коварным испокон!

12

Я взмыл с восторгом в синеву,
Кладя стрелу на тетиву –
    Пришла моя пора!
И, новоявленный Икар,
Стремился выспрь, и храбр, и яр –
    Опасная игра.
Двойной был у стрелы закал –
    Но, возалкав метнуть
Ее в чужую грудь, попал
    Я в собственную грудь!
        Поверьте, от смерти
            Я вряд ли был далек –
        Витавший, порхавший,
            Бездумный мотылек!

13

Как мотылек, что на свечу
Стремится, мыслил я: «Хочу
    Сыскать над страстью власть!..»
Но я – не ровня мотыльку:
Ни за понюшку табаку
    Негоже мне пропасть!
Квадригу Фаэтон просил
    На время у отца –
А я, не рассчитавши сил,
    Пленять решил сердца?
        Раз десять бы взвесить,
            Насколь хитра стрелять
        Из лука наука –
            Бежал бы сразу вспять!

14

Я поздно понял, что сверчок
Обязан помнить свой шесток –
    Что будет велика
Беда, коль в слишком поздний час
Наставит горький Опыт нас –
    Учитель дурака!
Мы склонны стойло замыкать,
    Когда коня увел
Прокравшийся полнощный тать…
    От миновавших зол
        И скоро, и споро
            Спасенье мы найдем:
        И цепки, и крепки
            Мы задним лишь умом.

15

О, тут мудрее мудрых мы:
«Не брать бы лука мне взаймы –
    Бессмысленный каприз!»
Что ж, молоком обжегшись, дуть
На воду впору – править путь
    Немедля нужно вниз.
Как падающее ядро,
    Я правлю путь прямой…
И молвит мой божок: «Добро
    Пожаловать домой –
        С отменной, бесценной,
            Отличнейшей добычей!
        Поздравить, прославить
            Тебя велит обычай!»

16

Коль оплошал – не жди наград.
И всяк тебе готов и рад
    На раны сыпать соль.
И тут уж – сущий шах и мат:
Коль виноват, и коль бранят –
    Покорствовать изволь.
Терзала боль меня, и пот
    Рекой с меня стекал…
О, как же надрывал живот
    От хохота нахал!
        Что дал он – забрал он,
            И взвился, аки птах.
        Обидный, постыдный
            Меня постигнул крах!

17

Я напрягал вотще глаза:
Была пустынна бирюза
    Небес – исчез Эрот.
О, как пылал мой бедный мозг!
Подчас казалось, он, как воск,
    Расплавится вот-вот.
И сонмы разноцветных звезд
    В очах пошли плясать…
О нет, божок отнюдь не прост,
    И не вернется вспять!
        Он птицей, зарницей
            Мелькнул невесть куда,
        Сей кроха – пройдоха
            И сеятель вреда!

18

Эрота поглотила синь.
И мыслил я, что мне аминь –
    И скорый превесьма.
Коль духом пал, и телом плох,
За вздохом горький множишь вздох –
    И мнишь: сойду с ума.
Лукавым кличут искони
    Крылатого божка.
Попал впросак – себя вини,
    Бездумная башка!
        Крылатый – проклятый,
            Коварный, – сорванец!
        О Боже! Похоже,
            Мой близится конец.

19

Но страсти я нежданно был
Исполнен – и почуял пыл,
    Неведомый дотоль.
Вскипела разом в жилах кровь,
И выжгла сердце мне любовь,
    Учетверивши боль!
Как рыба, раскрываю рот –
    И крепнет жар огня,
Что жилы жжет, и сердце жрет.
    И пепелит меня
        Сим жаром! Недаром
            Глядел Эрот хитро!
        Нет, право – отрава
            Палит мое нутро!

20

Я угасал. И стал одет
Иссохшей плотью мой скелет:
    Я поминутно чах –
Тоской, отчаяньем объят, –
И длился огненный распад
    В живых моих мощах.
А сердце, ускоряя стук,
    Из ребер вон рвалось:
На волю выпрыгнув, от мук
    Избавится, авось!
        Рокочет, клокочет
            Огонь в моей груди –
        Сей пламень и камень
            Обуглил бы, поди!

21

Нет, сердце ввергнуто в тюрьму –
В живую грудь, – и там ему
    Стучать и умереть.
Но сердце билось, билось – как
Рыбешка, что поймал рыбак
    В расставленную сеть.
Рыбешка силится порвать
    Напрасно ячею:
Трепещет, плещется – и глядь, –
    Лишь близит смерть свою.
        И мне вот, как в невод,
            Попасться довелось…
        И стражду, и жажду,
            Огнем палим насквозь.

22

Чем дольше чах, чем больше сох –
Тем тяжелей был всякий вздох,
    И жажда все страшней;
Не постигала никогда
Меня подобная беда –
    Увы, не сладить с ней.
Я встал… В ушах – и звон, и гул,
    В очах – темным-темно.
Я о соломинку преткнул
    Стопу, что о бревно.
        Незрячий, ходячий
            Покойник, чаял я,
        Что рухну – и ухну
            Во мрак небытия.

23

Но медленно бреду к реке…
Там высился невдалеке
    Громаднейший утес.
Журчали воды нежно тут;
И был утес могуч и крут,
    И в глубь земную врос.
Вишневым Древом был венчан
    Утес – угрюм и пуст;
А у подошвы – сплошь бурьян,
    И в нем – Терновый Куст.
        У страсти во власти,
            Шагаю наугад –
        И вишен уж слышен
            Манящий аромат.

24

Сколь высоко над головой
Струили вишни запах свой!
    Как я его впивал!
Превознесясь над лоном вод,
Созрели вишни – каждый плод
    Алел, что дивный лал.
Сгибая множество ветвей,
    Обильем бременя,
Пылало вишенье живей
    Закатного огня.
        И мчала – журчала
            И зыбилась волна;
        И пела, кипела
            И пенилась она.

25

И взор надолго я возвел…
И был скалу венчавший ствол
    Прямее, чем стрела,
И досягал Небесных Врат.
Как я добраться был бы рад
    До скального чела!
Но вспомнил: с Дафной Аполлон
    Затеял встарь игру,
И лавром был вознагражден –
    Обняв его кору.
        А древо – что дева:
            До вишен в эту высь,
        Хоть жаждешь, хоть страждешь –
            Поди-ка, доберись!

26

Я вишен бешено взалкал!
Да вот беда: утес не мал,
    И нет наверх тропы.
Страдай и стой хоть сотню лет –
Уступов нет, карнизов нет
    Для пясти и стопы.
Лишь кое-где зацепки мне
    Видны для ног и рук…
Взлезать по эдакой стене? –
    Я, право, не паук.
        Промашка – и тяжко
            Тебя накажет Бог,
        Коль скоро опорой
            Надежной пренебрег.

27

Уныние, Угроза, Страх
Шипели: «Прочь, бродячий прах!
    Земная персть, назад!» –
«Ни с места! – рявкнул Пыл. – Ужель,
Возвышенную видя цель,
    Ты вспять метнуться рад?
Не втуне встарь сказал народ –
    Изрек наверняка:
“Фортуна храбрых упасет,
    А трусам – даст пинка”.
        Быть гордым и твердым!
            Не мешкать – и вперед!
        Отвага, ты – благо,
            И твой настал черед!

28

– Кто выше метит – бьет сильней,
И тот успешен, ей-же-ей,
    Кому себя не жаль!
Дерзающим гремит хвала,
Потомство вносит их дела
    В славнейшую скрижаль.
Коль сгинешь, то помчится весть:
    “Наперекор судьбе,
Утратив жизнь, умножил честь” –
    Напишут о тебе.
        И славу по праву
            Приобретешь навек –
        Бесстрашный, не зряшный,
            Достойный человек!

29

– Да, честь и слава стоят, верь,
Любых невзгод, любых потерь –
    И кончен всякий спор!»
В ответ Угроза: «Болтовня!
Тот губит доброго коня,
    Кто не жалеет шпор!
Где Пыл с Надеждою вдвоем
    Сойдутся – жди вреда;
А нынче, в случае твоем,
    Грядет не вред – беда.
        Отвага?.. Бедняга
            Отправился в полет –
        И вот он: измотан,
            Измучен, смерти ждет!

30

– И несмышленое дитя
Умнеет, коль, с огнем шутя,
    Однажды обожглось.
А ты, мой милый, позабыл,
Что Здравый Смысл и прыткий Пыл
    Обычно ходят врозь.
Ох, Пыл в атаку – знаешь сам,
    Но промолчать могу ль? –
Бросает рать, не дав бойцам
    Ни пороху, ни пуль.
        Видали медали
            С обеих мы сторон!
        И свойство геройства –
            Своим чинить урон.

31

– А Мудрость преподаст урок,
От коего – изрядный прок:
    Не жди, покуда гром
Ударит – но крести свой лоб
Заране и прилежно, чтоб
    Не каяться потом.
О, ради славы – что за страсть? –
    Разумно ли губить
Себя, мешая Мойрам прясть
    И в срок обрезать нить?
        Эх, слава-отрава…
            Да только жизнь – одна!
        В ней радость, и сладость,
            И ей не грош цена.

32

– Любая крайность – грех и срам:
Излишне горд бывает хам,
    Излишне добр – ханжа;
А ты, подобие мощей,
Ты алчешь тысячи вещей,
    От жадности дрожа!
За славой двинешься? Тогда
    Не соберешь костей…
Отведай Терна – без труда
    И дерзостных затей!
        Иль Терна притворно
            Принять не хочешь дар?
        Порой и помои
            Дают залить пожар!

33

– Ты утолил бы жажду враз –
Но ты же в гордости погряз,
    И вящих просишь мук!
О, ты в единоборстве лих;
Да только тронь десятерых –
    И враз тебе каюк.
За спесь достоин ты битья:
    Лишь вишен ты взалкал!
Но чашка служит для питья
    Не хуже, чем бокал.
        Синицу в десницу
            Приемли, не хуля!
        Желать ли, искать ли,
            Стрелять ли журавля?

34

– Отмерь семь раз – потом отрежь!
Надежда подводила прежь,
    И верить ей нельзя».
А Пыл в ответ: «Лишь робкий сброд
Охоч узнать: куда ведет
    Опасная стезя?
Ужель заслуженный почет
    Стяжает подлый трус?
Никчемно жизнь его течет –
    А трус не дует в ус!
        От страха из праха
            Восстанет: удирать! –
        Над стылой могилой
            Шагает вражья рать!

35

– Ты страждешь… Как осилить боль?
Ты чахнешь, мучишься… Доколь?
    Ты иссыхаешь – да?
Так ведай же: воспрянешь лишь
Когда отведаешь, вкусишь
    Желанного плода.
Не к Терну, к Вишне устремлен
    Твой помысел. Ты прав:
Лишь Вишней будешь исцелен,
    Лишь ею жив и здрав.
        Смятеньем, сомненьем
            Подпишешь приговор
        Себе же – понеже
            Ты очень скверно хвор.

36

– Коль ты изранен – плачь, не плачь,
А поскорее должен врач
    Использовать ланцет!
Поверь, бывало, и не раз:
Потерян день, упущен час –
    И глядь, надежды нет.
Гони тоску, отвергни лень,
    Будь горд, бесстрашен, яр!
Ведь сыплет искрами кремень,
    Коль испытал удар!
        Не медли! Не вред ли
            Чинишь ты сам себе,
        Бесцельно, бездельно
            Покорствуя судьбе?

37

– Вначале тяжек всякий труд;
Но рьяных тружеников ждут
    И отдых, и успех;
И, если цели ты достиг,
То не припомнишь ни на миг
    Ни тягот, ни помех.
И мы с Надеждою велим:
    Отринь сомненья! В путь!»
Рекла Угроза: «Внемлешь им?
    Но погоди чуть-чуть:
        Ведь оба до гроба
            Столь многих довели –
        Надежде и прежде
            Вверялись на земли…

38

– Обрящешь смерть, а не живот!
А береженых бережет,
    Как говорится, Бог».
Рекла Надежда: «Говорят,
Что храбрым даже черт не брат,
    И к смелым Бог не строг.
Мы от Уныния сердца
    Спасаем: я и Пыл.
А Страх доводит до конца –
    И сколь же трус уныл!
        Невежда! Надежда –
            Опора бытия.
        Живое мы двое
            Начало: Пыл и я.

39

– Без нашей помощи твой дух
Иссяк бы скоро, и потух;
    И ты б не преуспел
Ни в чем, поскольку ты простак:
Пугнули – сник; а это знак
    Того, что ты несмел.
На нас шипеть и клеветать
    Угрозе не впервой;
И Страх – бесчестный, подлый тать,
    Вступает с нами в бой.
        И в ссоре, в раздоре
            Мы с ними искони;
        А к людям пребудем
            Добрее, чем они.

40

– Они струят софизмов ток
Сладчайших – но итог жесток.
    Ты слышишь: “Будь умней,
Помедли, погоди, присядь
На камень…” А под камнем – глядь,
    Ютится злобный змей!
Промедлил – и жесток итог,
    Погибелен укус:
Угрозы истинной не смог
    Постичь ледащий трус.
        А Пылу под силу
            Вперед людей вести –
        Иначе к удаче
            Заказаны пути.

41

– А Меланхолия придет
Со свитой мелочных забот –
    Погибнешь, как ни кинь;
Берет она людей в тиски!
Твой Пыл угаснет от тоски,
    И подвигу – аминь.
Умрешь – и скажет из травы
    Могильная плита:
“Он жил, и опочил – увы,
    Не сделав ни черта…
        Алкавший, искавший
            Лишь тихого житья,
        Ледащий, пропащий…
            Что ж, Бог ему судья! ”

42

– Ты и под крышкой гробовой,
Такому вняв, подымешь вой
    От срама и стыда!
Не лги, тебе не все равно!
А коль на имени пятно,
    То имени – беда.
Спеши, покуда время есть,
    Взбирайся на утес,
Поставь достоинство и честь
    Превыше всех угроз!
        Немилым, постылым
            Считают испокон
        Слюнтяя, лентяя –
            А труса гонят вон».

43

И прозвучал Угрозы глас:
«Совет учтивый – не приказ,
    Ты сам себе глава…
Но, если сам себе не враг,
Цени превыше всяких благ
    Разумные слова.
Беспечен Пыл, поскольку млад,
    Его советы – блажь;
А вымыслы Надежды – яд.
    Попридержи кураж!
        И ведай: победой
            Не кончится подъем!
        Смолкаем, сникаем –
            И Страх, и я – вдвоем».

44

На время стих словесный шум.
Но тут явились Воля, Ум,
    И Навык – и вослед
Рассудок с Опытом: они
Подмога нам в любые дни,
    Бесценен их совет.
Велела Воля: «Хоть ползи –
    Но к Вишне! Только ввысь!
А Терна, пусть он и вблизи,
    Брезгливо берегись».
        Исправно, державно
            Судила – только зря:
        Минута – и люто
            Пошла другая пря.

45

Рассудок рек: «Ты горяча,
А тут рубить нельзя сплеча,
    Нужна оглядка здесь…
Но что за трое в стороне?
Спесивы были, мнится мне,
    Да с них слетела спесь». –
«Увы, – скривилась Воля: – ах!
    Ты с ними ль не знаком?
Уныние, Угроза, Страх! –
    Чесали языком
        И Терна упорно
            Хвалили терпкий плод:
        Вещали, трещали:
            “Отведай – боль минет!”

46

– Мерзавцы! Им противен риск.
Подъемлют визг и множат писк:
    “Мирская слава – дым…”
А в нас отвага бьет ключом,
И нам опасность нипочем,
    Коль вишен мы хотим!
Брезгливцы! Каждый – точно кот:
    Мочить не станет лап,
Но кем-то пойманную жрет
    Рыбешку – цап-царап!
        Взгляни же: поближе
            Немедля встали к нам
        Брезгливцы, паршивцы –
            Презревши стыд и срам!

47

– Лишь тот насытится, кто смел,
А кто несмел – тот фигу съел!
    Ишь! Вишен им? Шалишь!» –
«Ба! – молвил Опыт: – Похвальба…
Гремит победная труба,
    Да на поверку – шиш.
Ты не дели медвежьих шкур:
    Охота – впереди.
А яйца вряд ли учат кур,
    И хвастать – погоди.
        Хвастливых, кичливых
            Подуськивает бес
        Гордиться, надмиться
            Плетением словес».

48

Рассудок молвил: «Сей вопрос
Непрост, немало здесь угроз –
    Так пусть Угроза даст
Совет, пусть явится сюда
Опять – иначе, господа,
    Раздор наш будет част».
Воскликнул Пыл: «Угодно вам
    Внимать Угрозе? Пусть.
Но доводы подобных дам
    Я знаю наизусть.
        О Боже! Похоже,
            Опять услышим бред:
        Что слово – то снова
            Не прок, а вящий вред».

49

Но молвил Ум: «Пренебрегать
Угрозой? Пусть вернется вспять
    И снова держит речь!»
Угроза изрекла донос:
Мол, Пыл с Надеждой на утес,
    Погибели навстречь,
Беднягу завлекают – но
    Бедняга жив едва…
А Воля с ними заодно –
    Блажная голова.
         «Ужели на деле
            Поэт прочней кремня?
        Быть может, – но гложет
            Сомнение меня.

50

– И я рекла: “Повремени,
Грядут вожатые: они –
    Опора из опор”».
Взорвался Пыл: «Какая ложь!
Бесстыжих вымыслов не множь –
    Иным был разговор!
Твердила ты, что попугай,
    Два слова: “не моги”,
Да прибавляла: “убегай”!
    Нет, мы с тобой враги».
        Тут Воле, дотоле
            Примолкшей, стало все ж,
        Как видно, обидно,
            И слушать – невтерпеж.

51

«Где всякому даны права,
Она рекла, – звучат слова,
    Но дела – ни на грош!» –
Тогда съязвил Рассудок: «Да,
Ты без терпенья и труда
    Что хочешь перетрешь…
Взываешь ты, разинув рот:
    “Смелее! На скалу!”
Так офицер бойцам орет –
    И прячется в тылу.
        Смирись же, уймись же,
            Пусть Ум решает сам!
        Пора ведь оставить
            Сей спор, окончить гам».

52

Сказала Воля, осердясь,
Что все в нее бросают грязь,
    Что на нее ушат
Помоев льют… Рекла: «Синклит
Суров, и мне молчать велит –
    Но все клохтать спешат!
Труслив Рассудок, Опыт стар
    И выжил из ума;
Я трачу свой душевный жар
    Вотще и задарма!
        Короче, нет мочи
            Все время слышать “брось!”
        Коль сами с усами –
            Былая дружба врозь.

53

– Надежда, Пыл и я: втроем
Ужели мы не поведем
    Поэта за собой?
Да я бы справилась одна:
Ведь я, когда была война,
    Полки бросала в бой!»
И хмыкнул Ум: «Скажи, а сколь
    Бойцов пришло назад?
За правду извинить изволь:
    Ты не щадишь солдат.
        В атаку, на драку
            Войска ведет приказ –
        Да Опыт их ропот
            Внимал немало раз».

54

«Да… – Опыт рек. – А сей поэт?
На лире брал он, теша свет,
    За звуком дивный звук.
Но Воля ввысь его звала,
И подстрекнула взять крыла,
    Колчан и грозный лук.
И Волю нынче он клянет…
    Теперь – умри, но съешь
Целительный, заветный плод,
    Ненужным бывший прежь.
        Без Воли – его ли
            Подобная беда
        Гнела бы, гнала бы?
            Отвечу: никогда!

55

– Я, Опыт, был бок-о-бок с ним –
Я вездесущ, хотя незрим!
    Свидетельствую: зла
Немало сделала певцу
Ты, Воля – к жалкому концу
    Едва не привела.
Да, мне открыт любой рубеж,
    Известен всяк секрет…
Поэт! Печальный опыт свеж,
    Велик нежданный вред.
        Пусть Воля средь поля
            На битву гонит полк –
        Вседневно и гневно
            Бранить ее – мой долг.

56

– Я Опыт. Мой безмерен век.
И я вовеки не изрек
    Ни лжи, ни клеветы.
А Воля длит потоки лжи:
В ее предательстве, скажи,
    Не убедился ль ты?
Веленье Воли – западня,
    Всяк зов ее – каприз.
Изменнически ввысь маня,
    Уводит Воля вниз.
        И строит, и роет
            Ловушки всем и вся,
        Удары, и кары,
            И гибель в мир неся.

57

– Я заверяю, черт возьми:
Тебе довольно и восьми
    Советников, поэт!
А Волю и Унынье – прочь:
Иначе мы тебе помочь
    Не согласимся, нет.
Предвижу яростную брань:
    Мол, выгнали бедняг!
Но с ними рядом – дело дрянь,
    И с места – ни на шаг».
        И важно, протяжно
            Рассудок молвил: «Да,
        Не так ли?.. Иссякли
            Сомненья, господа».


            Строфы 58 – 114


.

Обсуждение

Exsodius 2020
При цитировании ссылка обязательна.