| Литературное общество Ingenia: Просвирнов Александр - Империи минуты роковые | | Империи минуты роковые | | (Альтернативная история)
Веселая царица
Была Елисавет.
Поет и веселится,
Порядка только нет.
А.К.Толстой, «История государства российского»
Пролог
Профессор поправил пенсне и строго посмотрел на аудиторию.
-Ну-с, молодые люди, кто напомнит, какой у нас сегодня праздник? Прошу вас, господин Шикльгрубер!
В первом ряду поднялся высокий стройный блондин и тут же виновато опустил глаза.
-Прошу прощения, запамятовал, ваше высокоблагородие!
-Садитесь, сударь! – в голосе преподавателя зазвучали металлические нотки. – Как раз вам желательно помнить такие вещи. То, что сегодня нам прочитает реферат господин Иванов, не значит, что остальным студентам не нужно готовиться к семинарскому занятию. Господин Ярузельский!
-Ваше высокоблагородие, сегодня 9 октября – день воинской славы России, - бодро начал упитанный паренек, и в его речи слышался небольшой польский акцент. – Двести сорок пятая годовщина взятия Берлина корпусом генерала Чернышева, положившего начало окончательному разгрому Пруссии. Сей памятный день установлен в числе прочих указом его императорского величества государя Алексея V в 1993 году.
-Отлично, сударь, - одобрительно кивнул профессор и сурово глянул на покрасневшего Шикльгрубера. – Вот как надо отвечать, милостивый государь! Простите, запамятовал, раскольник и сепаратист Адольф Шикльгрубер кем вам приходится?
-Прадедом, - чуть слышно откликнулся студент.
-Так-так! Если мне память не изменяет, только вашего отца и его братьев государь император милостиво вернул из аляскинской ссылки? Вам бы следовало прилагать побольше усердия и прилежания, господин Шикльгрубер! Ну-с, а теперь, дамы и господа, послушаем господина Иванова. Прошу вас, сударь, к трибуне. Сейчас господин Иванов в вольной художественной форме поведает нам о последних событиях царствования государыни Елизаветы Петровны, а также об их последствиях через сорок лет. Изложит, так сказать, свой взгляд на ту далекую эпоху. Потом обсудим сей реферат. Я его уже бегло просмотрел – весьма и весьма любопытно, встречаются смелые гипотезы. Настоятельно рекомендую внимательно выслушать вашего товарища.
К трибуне уверенно вышел русоволосый юноша, прокашлялся и начал чтение.
Часть 1
Императрица Елизавета Петровна болела давно и тяжело. В сырой опочивальне стоял смрад от язв, покрывавших тело государыни. К нему примешивался острый запах лекарств. Но Екатерина Алексеевна, не в пример этим молодым кобылам фрейлинам, мужественно терпела все это, часами молясь у изголовья больной. Время от времени императрица в раздражении велела уходить жене племянника, но та, смиренно исполнив монаршую волю, на следующий день возвращалась снова.
А недавно Екатерина заметила, какие внимательные взгляды изредка бросает на нее юная фрейлина Мария Долгорукая. Может быть, императрица велела княжне следить за женой наследника престола? Екатерина горько вздохнула. А на что она еще рассчитывала? С грехом пополам произвела на свет запасного наследника, да и то через девять лет. И больше не нужна при дворе ни единому человеку, особенно этому проклятому голштинцу. Заходит иногда к тетке, покружит, словно стервятник, и снова исчезает. Знамо дело - к Лизке Воронцовой торопится.
А сегодня что-то надолго задержался. Императрица задремала, и Петр Федорович внимательно вглядывался в обрюзгшее лицо тетки. Внезапно та проснулась, брезгливо посмотрела на склонившихся над ней фрейлин и лейб-медика, повернула голову к сидящему в стороне Ивану Шувалову, и грозный взгляд императрицы несколько смягчился.
-Ванечка, поди-ка сюда, - попросила она хриплым голосом. - А вы все…
Сказанное далее на отборном гвардейском языке не требовало дополнительных разъяснений. Великий князь с облегчением зашагал прочь, за ним, тихонько хихикая, семенили фрейлины, а замыкала процессию гордо ступавшая Екатерина Алексеевна, на ходу осеняя себя крестным знамением.
Княжна Мария Долгорукая, прелестное юное создание, в коридоре немного отстала от остальных фрейлин, а потом и вовсе остановилась. Великой княгиня с недоумением глянула на нее, но задерживаться не стала. Оставшись одна, Мария решительно зашагала в другую сторону. Судя по рассеянному лицу, мысли ее витали где-то далеко. Девушка налетела на рослого и крепкого гвардейского поручика и испуганно ойкнула.
-Здравствуйте, Маша! - с улыбкой приветствовал ее офицер. - А я только что о вас вспоминал. Только вы, кажется, думали совсем о другом.
-Не угадали, Николай! - улыбнулась девушка. - Я именно вас искала. Нам нужно поговорить о важном деле. Давно хотела вам сказать, но все не решалась.
-Маша, милая, как же я счастлив! - Николай попытался обнять девушку, но та отстранилась.
-Не сейчас, Николай, увидят! Я не об этом. Тут, наверно, дело государственной важности. А я кто такая? Глупенькая девушка, у которой голова кругом идет. Помогите разобраться! Государыня милость проявила, нашу семью из ссылки вернула, меня в услужение взяла. Вас я хорошо успела узнать, вы честный офицер и преданы государыне. Не то что некоторые, - она неопределенно кивнула головой. - Пойдемте куда-нибудь, где нас никто не услышит. Только прошу, без этих ваших глупостей. Пока я вам даже не невеста.
Выслушав девушку, Николай сразу стал серьезным. Он покрутил длинный ус и задумался.
-Да, Маша, вы правы - дело нешуточное. Мой вам совет: молчите. Если они догадаются о ваших подозрениях, вам придется худо. Это я точно знаю. А вот что делать - не представляю. Оно б, конечно, лучше сразу к Александру Иванычу. Да только он вдруг на смех поднимет, скажет, померещилось девице с перепугу. Еще и зло затаит. Ладно, есть у меня один друг, уж он-то точно подскажет.
В доме Орловых среди клубов сизого дыма за столом, уставленном закусками и винами, сидели два офицера и сержант. Один из них - знакомый нам Николай. Его с напряженным вниманием слушали братья Орловы: крупный массивный Алексей и чуть уступающий ему в богатырской стати красавец Григорий.
-Так она уверена, что это голштинец сказал? – горячился Алексей. –Машка твоя что, по-немецки шпрехает?
-Сударь, я прошу вас! – возмутился Николай.
-Ладно, не горячись, Николай, - Григорий махнул рукой. – А ты, Алешка, поаккуратнее. Все-таки княжна, фрейлина, дама, в конце концов.
-Да, Маша абсолютно уверена, что голос принадлежал великому князю, - подтвердил Николай. – Она кроме французского отлично знает немецкий. Великий князь сказал, что старуха мучается сама и мучает остальных. Она будет только благодарна, если ее незаметно избавят от страданий. Женщина отвечала очень тихо. Маша не поняла, кто это был. Но ей кажется… - офицер смущенно потупил глаза.
-Что? – Григорий поднялся над столом во весь свой богатырский рост. – И ты, мой друг, смеешь такое о Екатерине Алексеевне?
-Не знаю, что и думать, - Николай развел руками. – Муж и жена – одна сатана!
-Муж! – Григорий презрительно сплюнул и махом осушил бокал вина. – Будто сам не знаешь, что он за муж. Ладно, Коля, спасибо, что предупредил. Только, ради Христа, молчи пока. А Марии вели наблюдать. Голову даю на отсечение – не Екатерина это Алексеевна. Когда, говоришь, Мария это слышала? Ага, вот точно знаю – не было великой княгини в тот день во дворце, - Григорий многозначительно ухмыльнулся. – Так ты говоришь, на Рождество наметили?
Через несколько дней, 25 декабря, в покои умирающей императрицы решительно вошел граф Петр Шувалов, сверкая драгоценностями, которыми был расшит его костюм. Фрейлины с неодобрением глянули на щегольской наряд графа, а тот с некоторым презрением покосился на двоюродного брата, по-прежнему скромно сидящего в стороне от государыни. Елизавете Петровне с утра стало несколько лучше, и она улыбнулась вошедшему.
-Ну, здравствуй, Петр Иванович! Небось, опять с каким-нибудь государственным проектом пожаловал? Ты погодил бы, голубчик, худо мне еще.
-Боюсь что дело не терпит отлагательства, ваше императорское величество, - с почтением ответил граф. – Поэтому я осмелился без вашего высочайшего дозволения пригласить сюда начальника Тайной розыскных дел канцелярии камергера Александра Шувалова и его людишек. Не извольте гневаться, ваше императорское величество!
При одном появлении мрачного Александра Ивановича в опочивальне воцарилась напряженная тишина. Полная противоположность брату, он хмуро осмотрел каждого, наводя почти суеверный ужас на девиц. На глазах изумленной императрицы следом за Шуваловым-старшим трое чиновников тайной канцелярии внесли в покои противень с углями, решительно вывели из опочивальни великого князя с супругой, Ивана Шувалова и отца Савватия. У постели остались лейб-медик, братья Шуваловы и все фрейлины. Двое гвардейцев встали у дверей снаружи. Эти приготовления не предвещали ничего хорошего.
-Ваше императорское величество, не удивляйтесь, но мы вынуждены проверить ваших фрейлин, - заявил Шувалов-младший. – Вы должны видеть это сами, иначе мы бы не осмелились побеспокоить ваше императорское величество. Прошу вас, Александр Иванович!
Двое хмурых чиновников аккуратно подвели первую из девушек к столику, уставленному лекарствами. Шувалов-старший самолично взял уголь щипцами и прижег руку фрейлине. Та дико завизжала, но ее крепко держали под руки. Доктор взял баночку с мазью, которой пользовали язвы императрицы, и обработал свежую рану. Девушка притихла, сдерживая рыдания.
-За что ваше сиятельство? – спросила она сквозь слезы.
-Пошла вон! – грубо ответил Александр Иванович.
Девушку вывели из покоев и взялись за следующую фрейлину. И вновь раздался дикий крик и запахло горелым мясом.
-Что ж ты зверствуешь, Александр Иванович? – недовольно спросила императрица. – Почто девок-то моих калечишь?
-Если я их не покалечу, сегодня вы умрете! – жестко ответил Шувалов. – Ничего, девки здоровые, крепкие до свадьбы заживет.
Третьей была Василиса Голицына. Она стиснула зубы и не вымолвила ни слова, когда раскаленный уголь прижег ее белую нежную кожу. Но как только доктор взял мазь, девушка с нечеловеческой силой вырвалась из лап охранников и дико закричала:
-Нееет!!! Я не хочу умирать! Простите, ваше величество!
Она упала на колени перед императрицей.
-Я не хотела! Я думала, вы будете меньше страдать! Он так сказал!
-Кто он? - Елизавета поднялась на постели и грозно воззрилась на Василису. - Кто ж тебя, паскуда, надоумил на такое? Аль я обидела тебя чем?
Девушка испуганно посмотрела по сторонам, как затравленный зверек, и бессвязно забормотала:
-Нет, нет, никто не говорил, это я сама. Бес попутал, не знаю. Казните!
Она вдруг вскочила, молниеносно схватила баночку, запустила руку в мазь и проглотила пригоршню лекарства. Камергер удержал своих людей, пытавшихся было помешать Голицыной.
-Зря старалась, голубка! - засмеялся Шувалов. - Это другая банка. Ту, в которую ты подсыпала яд, мы заменили. Так что будешь жить, девка, разве что пронесет тебя в нужном чулане.
Императрица захохотала.
-Ай да Александр Иванович! Ну, хитрец!
За государыней засмеялись все мужчины, только перепуганные фрейлины молчали. Василиса, воспользовавшись всеобщей расслабленностью, пулей промчалась мимо всех к окну и, с ходу разбив стекло головой, выпрыгнула вниз. Раздался дикий крик, а затем наступила тишина.
-Ай-яй-яй, Александр Иванович! - покачал головой Шувалов-младший. - И как мы теперь узнаем злодея, что девку надоумил? Ваше императорское величество, своей жизнью вы обязаны в первую очередь Марии Долгорукой. Это она услышала воровской разговор во дворце, вот только голоса не узнала и попросила помощи у гвардейца Николая Мстиславского. Он посоветовался с товарищами - братьями Орловыми, а они тут же передали все великой княгине Екатерине Алексеевне. Она уже мне рассказала и план придумала, как злоумышленницу изловить. Потому как все эти люди душой и телом преданы вашему императорскому величеству.
А вечером в своих покоях Екатерина рассказывала Григорию, как разоблачили Василису. После гибели коварной фрейлины к государыне привели собаку, прижгли углем и обработали рану той мазью, что успели заранее тайком забрать со столика. Собака околела через полчаса.
-Между прочим, я сразу на Василиску подумала, - призналась Екатерина. - Она с Лизкой Воронцовой дружила, полюбовницей моего голштинца. Показалось мне, влюбилась в него тоже. Вот дура! Наверное, он и воспользовался.
-Катя, а что ж ты Шувалову про великого князя не рассказала? - осторожно поинтересовался Орлов.
-Гриша, да Александр-то Иванович меня ненавидит после тех глупостей с Шетарди. И без того все меня с голштинцем стравливал. Уважает моего урода. Не поверил бы, сказал бы, мстит. Небось, думал, скоро помрет Елизавета, а новый император его не забудет. К тому же Василискин голос Мария не узнала! Значит, и с голштинцем могла ошибиться. Мы-то с тобой понимаем, что именно его Мария слышала, а для императрицы этого недостаточно. Она ж такая сентиментальная. Ах, он ей сестру Анну напоминает! Бедный ребенок, бедный племянник! Пригрела змею на груди. Осталась бы Василиса жива, быстро б призналась. В тайной канцелярии и не такие говорить начинают. Вот это было бы настоящее доказательство.
-Что же делать, Катя?
-Пока ничего. Молчать. Я уже Долгорукой это сказала. А доказательства будут. Только их в другом месте надо искать. Я подумаю, Петру Ивановичу расскажу. Кажется, императрица простила меня за прошлое. Сказала сегодня, что всех наградит. Алешку твоего в офицеры произведут, Николая в полковники и в Пруссию пошлют командиром полка. А ты со мной останешься!
Она прижалась к Григорию, и тот погладил ее по округлившемуся животу.
-Когда?
-В апреле. Толкается уже. Такой же богатырь будет, как ты!
Она засмеялась, и оба рухнули на постель.
Через полтора месяца Елизавета Петровна настолько окрепла, что вновь смогла вернуться к государственным делам.
-Какие вести, Петр Иванович? - поинтересовалась она у Шувалова, накануне вернувшегося из Пруссии. - Эка ты, голубчик, вырядился сегодня!
Действительно, в новом мундире с бриллиантовыми пуговицами известный щеголь смотрелся празднично.
-Ваше императорское величество, дело очень важное, - Шувалов склонился в почтительном поклоне. – Я побывал в войсках, испытал новые пушки, ознакомился с общим положением дел. Полагаю, что господин Бутурлин недостаточно активно ведет прусскую кампанию. В позапрошлом году мы не удержали Берлин не только из-за союзников, но и просчетов фельдмаршала. Я предлагаю вам назначить нового главнокомандующего - Александра Васильевича Суворова. Познакомился с ним недавно. Правда, пока он в чине полковника, но в вашей власти дать ему генеральское звание. Поверьте, это выдающийся офицер. Сейчас он в штабе, но какие мысли о военном искусстве! Этот человек, не сомневаюсь, еще прославит русское оружие.
-Суворов? Что-то не припомню, - засомневалась императрица. - Ладно, Петр Иванович, верю тебе, как самой себе. Подготовил указы? Бутурлина тогда к Суворову в помощники? Ты тоже так подумал? Давай, подпишу!
Передовой отряд полка Николая Мстиславского лихо прошел через Берлин, не встретив по пути ни одного обывателя. Бюргеры в страхе попрятались в своих домах, наглухо закрыв двери и окна. Солдаты, опьяненные вчерашней битвой, в которой под прусской столицей полегли несметные полчища немцев, спешили за своим командиром, оглашая бодрым русским матом раскисшие под апрельским солнцем берлинские улицы.
-Вперед, вперед, братцы! – время от времени покрикивал полковник Мстиславский. – Как бы не ушел клятый Фридрих!
Королевский дворец встретил отряд стрельбой из окон. Но осажденных было слишком мало, чтобы всерьез противостоять сотням подоспевших за командиром русских солдат. Один за другим замолкали прусские мушкеты. Десятка два солдат подхватили огромное бревно и принялись бить им в ворота дворца. Через полчаса преграда рухнула, но в этот момент из нескольких окон показались белые флаги, привязанные к штыкам.
-Стоп, братцы! – скомандовал Мстиславский. – Прекратить огонь! Сдается немчура!
Один за другим из ворот потянулись изможденные немецкие солдаты, которые бросали оружие к ногам победителей и с поднятыми руками шли к колонне пленных. Николай в окружении нескольких офицеров быстро зашагал вглубь дворца. Дисциплинированные вышколенные слуги, подобострастно кланяясь победителям, показали дорогу к покоям своего короля.
-А бедно как живут! – разочарованно вздохнул поручик Бабичев. – Господин полковник, нешто это королевский дворец? Вот у нашей матушки-государыни дворец так дворец!
Дверь в комнату Фридриха оказалась запертой.
-Сдавайтесь, ваше величество! – крикнул Мстиславский по-немецки. – Война для вас закончена!
За дверью послышался глухой звук выстрела.
-Ах, так! – взорвался Бабичев. – Так мы, значит, сдаемся! А еще немцы, дисциплина! Господин полковник, разрешите!
Под натиском богатыря-поручика дверь слетела с петель, и русские офицеры ворвались в покои прусского короля. Фридрих II, чья армия еще недавно была самой большой в Европе, спокойно развалился в кресле и, казалось, невозмутимо смотрел на победителей, как-то странно склонив голову. Правда, рот его был открыт, веки не моргали, а из раны на виске лилась кровь. У кресла лежал выпавший из правой руки короля дымящийся пистолет.
-Он не захотел сдаваться, - тихо сказал Мстиславский, перекрестился и обнажил голову. – Настоящий солдат!
Его примеру последовали остальные офицеры. Помолчав пару минут, они разошлись по кабинету, с любопытством осматривая скудную обстановку.
-Посмотрите, господин полковник! – крикнул Бабичев. – Фредерик перед смертью жег какие-то бумаги.
Мстиславский увидел горку документов на полу. Некоторые успели сгореть, но большинство уцелело. Видимо, появление русских офицеров помешало Фридриху полностью уничтожить свой архив. Полковник взял наугад несколько бумаг, бегло просмотрел их, и брови его удивленно поднялись вверх.
-Господа офицеры! – очень серьезно сказал он товарищам. – Не подведите, братцы! Молчите, Христа ради, что мы здесь нашли. Дело государственной важности. С ним в Петербурге разбираться будут. Не дай бог, раньше там что-то узнают, несдобровать государыне. А ты, Бабичев, собирай все эти бумаги в сундучок, бери взвод лучших солдат и скачи во весь опор в столицу. Передашь архив лично Григорию Орлову. Я дам тебе письмо для него. Давай, занимайся. Остальные – за мной. Сейчас сам Александр Васильич подъедет, надобно доложить ему по всей форме.
Братья Шуваловы почтительно стояли перед императрицей и молчали, пока та изучала привезенные из Берлина документы. Глаза Елизаветы наливались кровью.
-Вот ведь что удумал, паразит! – раздраженно заметила государыня. – Отравить не получилось, так он какого-то механика надоумил адскую машинку смастерить. Нашли этого мастера, Александр Иванович?
-Нашли, ваше императорское величество, - с поклоном ответил Шувалов-старший. – Во всем признался. Правда, помер намедни, хлипковат оказался. Слава богу, не успел эту бомбу с часиками доделать, забрали у него. Хорошо, что от полковника Мстиславского поручик Бабичев быстро приехал, успели мы вовремя. В общем, как это ни прискорбно, но письмо механику с инструкциями тоже рукой великого князя написано. Вот-с, извольте взглянуть. Этот мужлан не сжег письмо, хотя внизу и приписка об этом имеется. На механизмах помешан, рассеянный. А вот эта бомба. Не извольте беспокоиться, пороха в ней нет.
Императрица, качая головой, долго разглядывала хитрый механизм, который Шувалов поставил перед ней на столе.
-Только на вас и гвардейцев я могу положиться! А эти придворные… Сволота одна, – с горечью вздохнула Елизавета. - Петр Иванович, указ подготовь: Мстиславского в генералы произвести, Бабичева в капитаны. Ордена им и Александру Ивановичу пожаловать. Господи, родной племянник! Чего ему не хватало, ироду? Петр Иванович, вели привести сюда паразита.
Через полчаса великий князь предстал перед императрицей и с изумлением посмотрел в ее налитые кровью глаза. Выражение лица тетки явно не предвещало ничего хорошего, и Петр Федорович невольно сжался под тяжелым взглядом Елизаветы.
-Александр Иванович, голубчик, покажи-ка ему письмецо. Вот это, - сквозь зубы процедила императрица и взяла листок с переводом. – «Великий Фридрих! Припадаю к Вашим стопам! К сожалению, своевременно устранить старуху не удалось. Замечательный яд, что Вы передали, добавляли малыми дозами, и все видимые симптомы болезни были налицо: язвы, кровотечение из носа, глубокие обмороки. 25 декабря доза была усилена, смерть императрицы ни у кого не вызвала бы удивления. Однако по неизвестным причинам Тайная канцелярия разоблачила фрейлину Голицыну. Девушка проявила исключительную преданность и покончила с собой, не выдав Вашего покорного слугу. В ожидании Ваших новых инструкций я рискнул заказать механику, о котором сообщили надежные люди, бомбу с часовым механизмом. Изобретение новое, ранее не испытывалось. Будем надеяться, что на старухе оно сработает…»
Императрица прервала чтение и сняла тряпицу с механизма.
-Так-то ты отплатил за доброту мою, Петруша! – жестко произнесла Елизавета. – Слава богу, Анна, сестрица, не дожила до такого позора. Гнить бы тебе, Петруша, в твоей Голштинии. Только моей милостью стал ты наследником российского престола. А ты, внук Петра Великого, такое злодейство измыслил! Что скажешь, паразит?
-А что теперь говорить, ваше императорское величество, - медленно произнес великий князь и склонил голову. – Я виноват и не смею просить о снисхождении. В вашей власти отдать меня в руки палачей и казнить. Это уже не имеет никакого значения. Великий Фридрих проиграл войну варварским русским ордам, Пруссия уничтожена. Король погиб, не желая сдаваться. Мне же суждено умереть от руки палача. Я к этому готов. Прошу вас только об одном. Пощадите Елизавету Воронцову, моего сына и жену. Никто из них не знал о моих планах и ни в чем не виноват. И никакие пытки не заставят меня утверждать обратное.
-Плохо ты знаешь Александра Ивановича и его канцелярию, - вздохнула Елизавета. – Пыток не будет, если ты сам назовешь своих сообщников. Иначе все твои слуги будут сосланы в Сибирь. И не забудь, что я отменила смертную казнь в России. Так что ты останешься в живых. Но – в крепости. Рядом с Ивашкой! Александр Иванович, немедленно в каземат его! И чтоб забыли все о нем, как о том брауншвейгском выродке! Петр Иванович, готовь указ. Об измене великого князя не сказывать ни слова. Объявить, что Петр Федорович тяжко болен, отправлен на лечение и не может быть наследником престола. Цесаревичем назначаю великого князя Павла Петровича. До его совершеннолетия, если помру, регентом при нем станет Екатерина Алексеевна. И быть посему!
На балконе наконец-то отстроенного Зимнего дворца стояла одетая в роскошную соболью шубу императрица и зябко ежилась под порывами холодного декабрьского ветра. Рядом расположились Петр Шувалов и Екатерина Алексеевна, державшая за руку восьмилетнего Павлушу. На почтительном отдалении сзади находились Иван Шувалов, Алексей Разумовский, братья Орловы и остальные придворные. Внизу на площади в предвкушении дивного зрелища ликовал простой люд, аккуратно сдерживаемый солдатами.
-Матушке нашей Елизавете Петровне слава! Государыне – слава! Ура!!! – время от времени раздавалось снизу.
Императрица улыбалась, махала народу рукой, а внизу при этом слуги кидали в толпу серебряные монеты из специально припасенных к торжеству мешков. Всякий раз из-за денег начиналась давка, но солдаты в происходящее не вмешивались.
-Запамятовала я, Катюша, что вы мне там намедни с Петром Ивановичем насчет Речи Посполитой втолковывали, - Елизавета повернулась к великой княгине.
-Ваше императорское величество, нехорошо, что между Россией и вашими новыми прусскими владениями какая-то Польша, как кость в горле, - заметила Екатерина. – И Петр Иванович с этим согласен. Король Август III слаб, польская армия развалена. А Станислав Понятовский – наш союзник. Если его поддержать, мы получим послушного короля. Но можно и сразу ввести войска для защиты православных. У вашего императорского величества есть несколько обращений от наших польских единоверцев.
-Ой, Катюша, мудрено-то как! – Елизавета махнула рукой. – Вы еще подумайте с Петром Ивановичем, потом решим. Ну, давайте теперь любоваться на наших молодцов. Ай, орлы! Ай, молодец, Петр Иванович, что Александра Васильевича нашел!
Внизу раздался холостой выстрел из пушки, и оркестр грянул торжественный марш. В толпе кричали «ура!» и кидали вверх шапки. На площади на породистом белом коне, при виде которого с завистью вздохнул Алексей Орлов, появился молодой генерал-поручик Александр Васильевич Суворов.
-Генералу Суворову – слава! Победителю Фридриха – слава! – закричали в толпе.
За главнокомандующим проскакали кавалеристы, за ними маршировала пехота. Народ радостно приветствовал победоносную армию. Екатерина Алексеевна остановила взгляд на бравом капитане Бабичеве и больше не сводила глаз с офицера. В конце колонны шагали гренадеры, которые несли знамена и штандарты поверженной прусской армии. Под радостные крики толпы эти трофеи бросали под балкон, на котором стояла императрица. Шествие завершали пленные немецкие генералы и офицеры. А как только начало темнеть, небо над Петербургом расцветилось десятками фейерверком. На площадь выкатили десятка два бочек браги и вина, поставили столы с закусками, и всенародное ликование приобрело подлинный размах.
Офицеры и генералы прямо с парада проходили в парадный зал дворца. Здесь после торжественной речи императрицы многие из них получили ордена и были приглашены на бал. Екатерина Алексеевна выбрала удобный момент и остановила Бабичева.
-Наслышана о вашей храбрости, господин капитан, - с улыбкой сказала она. – Слышала, вы с полковником Мстиславским чуть не пленили Фридриха. Государыня по заслугам оценила вашу доблесть, примите и мои поздравления.
-Рад стараться, ваше императорское высочество, - с поклоном ответил Бабичев. – Остаюсь преданным слугой государыни и вас.
-Примите это от меня на память – за вашу доблесть, - Екатерина подала офицеру табакерку.
Если бы поблизости находился Григорий Орлов, он бы, конечно, вспомнил, что не так давно получил от полуопальной великой княгини такой же подарок. Но оба Орлова в этот момент обнимали и поздравляли: Николая Мстиславского: императрица разрешила ему жениться на Марии Долгорукой и назначила его генерал-губернатором Пруссии.
Но разговор Екатерины и Бабичева внезапно прервала фрейлина.
-Ваше императорское высочество, с Павлом Петровичем нехорошо. Знать, простыл на параде. Сильный жар у цесаревича.
Екатерина поспешно зашагала за девушкой, одарив на прощание молодого офицера многообещающим нежным взглядом.
Горе императрицы было неописуемым.
-Господи, бедный мальчик! – повторяла она. – Что за напасть! Сестра моя померла, на фейерверк любовалась, простыла. Теперь вот внук ее. На кого ж я российский престол оставлю? Неужто голштинцу измену простить?
В эти скорбные дни Екатерина Алексеевна почувствовала, как над ее головой сгущаются тучи. Сколько еще протянет императрица? Год? Два? Три? И быть бы Екатерине правительницей при Павле. А кому нужна она, если нет уже Павла? И тут в голове великой княгини созрел план.
-Гриша! – уговаривала она Орлова. – Это наш единственный шанс! Знаю, Мстиславский на такое не пойдет. Но есть Бабичев. Уговори Николая, пусть оставит капитана на несколько дней в Петербурге. Алешке все обскажи. Пусть найдет хорошего копииста. У меня еще остались собственноручные письма голштинца. Решайся, Гриша! Иначе после смерти императрицы нас из дворца вышвырнут. А без твоей помощи у меня не получится ничего. Ты ж меня любишь?
-Люблю, Катя! – тяжело вздохнул Григорий. – Все для тебя сделаю.
Императрица, глубоко задумавшись, сидела за столом. В кабинет широким бодрым шагом вошел Петр Шувалов.
-Ваше императорское величество, отечество спасено! – радостно сообщил граф. – Вот письмецо. Оно обгорело немного, но главное видно. Капитан Бабичев его в полевом мундире у себя нашел. Когда Фридриха кабинет обследовали, подобрал где-то в углу, в карман положил, да и позабыл. Намедни денщик мундир чистил, чуть письмо не выбросил. Но Бабичев успел бумагу просмотреть и сразу принес мне. Извольте взглянуть: Петр Федорович Фридриху пишет, что Алексей вовсе не Гришки Орлова сын, а его! Это он нарочно Екатерину Алексеевну оклеветал, чтобы развода добиться и на Лизке Воронцовой жениться.
Императрица жадно прочитала письмо и перекрестилась. Лицо ее сразу просветлело.
-Господи, ты услышал мои молитвы! Петр Иванович, давай-ка беги к брату, пусть к голштинцу в крепость едет, да поживее! Не дай бог, тот помрет там раньше времени. Пусть Александр Иванович получит от него показания, что все в этом письме правда, что младенец Алексей в Бобриках его сын. И сразу готовь указ о назначении цесаревичем Алексея Петровича. Регентом по-прежнему при нем Екатерина Алексеевна, а в помощники ей тебя, Александра Ивановича, Ивана Ивановича и обоих Орловых, да, Панина еще Никитку. Головастый мужик. Ну, теперь и помереть не страшно!
-Ваше императорское величество, вы еще всех нас переживете! – с улыбкой поклонился Шувалов и тут же закашлял. – А за Александра Ивановича не извольте беспокоиться, племянничек ваш ему все подпишет! Пусть только попробует запираться!
Шувалов ошибся, когда предсказывал, что императрица всех переживет. Через месяц после того, как незаконнорожденного Алексея Григорьевича Бобринского привезли из Бобриков Тульской губернии и торжественно провозгласили цесаревичем Алексеем Петровичем, Елизавета на радостях закатила роскошный бал. Она пела и танцевала, словно в молодости, а на другой день слегла.
С каждым днем императрице становилось все хуже и хуже. Жестокая рвота с кашлем подтачивала силы государыни. Слабеющими руками она подписала указ о помиловании многих преступников. Впрочем, в этом списке не оказалось двух человек – Ивана Антоновича и Петра Федоровича. Шувалов едва успел с этим указом: уже на другой день Елизавета не узнавала близких людей и бредила. Несколько раз она впадала в глубокие обмороки, и только слабое дыхание свидетельствовало, что императрица еще жива.
Екатерина Алексеевна почти неотлучно находилась при государыне и молилась за ее здоровье. В один из мартовских дней 1763 года великая княгиня с лукавой улыбкой, не замеченной никем из окружающих, удалилась ненадолго в свои покои, а через полчаса под ее дверями появился Григорий Орлов.
-Григорий Григорьевич, нету никого, - преградил ему путь камердинер Шкурин. - Фрейлин вон и то великая княгиня отпустила.
-Чего ты брешешь? – рявкнул Орлов. – Мне уже доложили, Екатерина Алексеевна к себе прошла. Не мешай!
-Не ходите, Григорий Григорьевич, Христом-богом прошу! – взмолился Шкурин.
-Прочь! – Орлов отшвырнул слугу, точно куклу, и решительно зашагал в комнаты Екатерины.
Шкурин поднялся, перекрестился и забормотал себе под нос:
-Господи, беда-то какая! Сбегаю-ка я за Алексеем Григорьевичем, иначе совсем худо будет. Только он с братом справится. Где-то ж во дворце был.
Орлов вошел к великой княгине и с изумлением застыл на пороге. Довольному смеху Екатерины в постели вторил знакомый басок Бабичева. Григорий яростно распахнул полог и воззрился на любовников.
-Катя, как ты могла! Как ты могла! – закричал он и в бешенстве схватил возлюбленную за горло.
Насмерть перепуганный Бабичев выскочил из постели в чем мать родила и застыл у стены. Офицер, не кланявшийся пулям и ядрам на войне, в опочивальне великой княгини вдруг оробел, не в силах пошевелиться. Он только смотрел, как обезумевший от ярости Орлов трясет Екатерину за шею и повторяет:
-Как ты могла!
Но вот за дверью послышались шаги, и в спальню ворвался Алексей Орлов. Он оторвал брата от великой княгини и с ужасом глянул в посиневшее лицо Екатерины.
-Братушка, что ж ты наделал! Ты ж Екатерину Алексеевну убил! Не сносить тебе головы! Ан нет, не ты!
Алексей выхватил шпагу и мгновенно пронзил обнаженную грудь Бабичева. Потрясенный офицер и не думал сопротивляться, мужественно приняв смерть.
-Вот он, злодей! – прорычал Алексей. – Слышишь, братушка? Уже сейчас Шкурин появится, за ним Александра Иваныча жди с его людишками. Не забудь: когда ты вошел, он ее душил. Ты ее защищал, потом я подоспел и убил ирода.
Через несколько минут в покои действительно прибежал Шкурин с двумя фрейлинами и замер на пороге, не веря своим глазам. Девицы дружно заголосили.
-Господи, беда! – запричитал камердинер. – Это как же так? Елизавета Петровна только что скончалась, Екатерину Алексеевну убили!
-Не успели мы, Шкурин! – вздохнул Алексей. – Что ж ты Григория-то не пускал, может, успел бы он ее спасти. Теперь все будем держать ответ. Беги уже сам за Александром Иванычем! Эй, девки, хватит голосить! Покои запирайте, пока с Тайной канцелярии люди не придут. Пошли, братушка, нам теперь с Петром Иванычем надо посоветоваться, как державой с младенцем-государем править.
Алексей под руку вывел из опочивальни мало чего понимающего от потрясения Григория и жарко зашептал ему:
-Держись, братушка, стой на своем! Бабичев убийца, а не ты! Посиди во дворце, выпей чего-нибудь, а я к крепости поскачу. Как узнают, что и императрица померла, и великая княгиня, жди беды. Найдутся, чай, желающие и голштинца провозгласить, и Ивашку. А нам с тобой надобно за Алешку твоего держаться. Есть у нас в полку лихие молодцы, подпустим в крепость красного петуха. Только один должен быть наследник российского престола!
Часть 2
Алексей II сидел в кресле и слушал старика Алексея Орлова. Сорокалетний государь, высокий и крепкий мужчина, часто слышал от придворных, что своей богатырской статью удался в великого пращура Петра I. Но сам император частенько ловил себя на неприятной мысли, что больше похож на единственного из оставшихся в живых бывших опекунов. Конечно, ни в какой опеке государь давным-давно не нуждался, но к советам старого генерала порой прислушивался, пусть тот давно в отставке и занят только своими рысаками.
-Ваше величество, вы все-таки с Бонапартом поаккуратнее, - осторожно говорил Орлов. - Ордена, чины он, конечно, заслужил, но особо приближать его ко двору, по моему скромному разумению, не следует.
-Граф, мне непонятна ваша давняя неприязнь к Наполеону, - император пожал плечами. - Он много раз доказывал нам свою преданность и исключительный талант. Только благодаря его полководческому гению нам удалось присоединить к империи все оставшиеся германские земли и не допустить, чтобы Австрия получила польские области. Мы должны возблагодарить господа, за то что Бонапарт захотел служить у нас и учиться у великого Суворова, царство ему небесное. Какой еще государь мог похвастаться, что имел сразу двух таких выдающихся полководцев? Как бы мы тогда вели одновременно успешные войны против Австрии и Турции?
-Все это так, ваше императорское величество, - согласился Орлов. - Но я слышал от близких Бонапарту офицеров и генералов, что он с симпатией отзывался о французской революции и якобинцах.
Император поморщился, словно от зубной боли.
-Граф, я высоко ценю ваш опыт и вашу помощь мне в те времена, когда я был несовершеннолетним отроком. Но, боюсь, вы отстали от жизни. Да, Тайная канцелярия мне докладывала о подобных высказываниях. Но я считаю, пусть Бонапарт болтает и в десять раз больше. Мы живем в просвещенное время. Если бы вы читали, что мне порой довольно смело писали Вольтер и Дидро, вы бы не придавали значения так называемым крамольным речам Бонапарта. Это сущая безделица.
Орлов понял, что аудиенция закончена, и поднялся с кресла.
-Не смею больше беспокоить ваше императорское величество! - генерал поклонился и отправился к выходу, но столкнулся в дверях с царским адъютантом.
-Беда, ваше императорское величество! - выкрикнул тот и осекся, увидев Орлова.
Император нахмурился.
-Останьтесь, граф! Возможно, понадобится ваш совет. Говорите, Василий Петрович, от генерала Орлова у меня нет секретов.
-Только что пришло донесение: Наполеон Бонапарт предал ваше императорское величество. Он объявил в Прусской губернии, что государь самозванец и не имеет право занимать российский престол. В Берлине на площади был зачитан какой-то документ на эту тему. Губернатору Мстиславскому было предложено оставить свой пост, но тот с верными гвардейскими частями выступил против Наполеона и был убит в сражении. Вся Прусская губерния под властью Бонапарта, теперь тот движется в Польскую губернию. Вероятно, через Прибалтийскую губернию он намерен направиться к Петербургу.
Император нервно забарабанил пальцами по столу.
-Что я вижу, граф, вы побледнели? - обратился он к Орлову. - Признаться, я тоже в замешательстве. Положение очень неприятное. Вы оказались правы. Я не разглядел амбиций господина Бонапарта.
-Ваше императорское величество, вам лучше покинуть столицу, - посоветовал Орлов. - Сил противостоять армии Бонапарта явно недостаточно. Какой смысл понапрасну лить кровь, подобно Мстиславскому? А вот когда подоспеет Кутузов - другое дело.
-Пожалуй, вы правы, граф, - после некоторых раздумий согласился император. - Мир с турками подписан, скоро нарушить его они не решатся. Поэтому Кутузов может двигаться с армией к столице. Конечно, народ будет недоволен, сравнит меня с Дмитрием Донским, который оставил Москву перед нашествием Тохтамыша. Ну, ничего, когда подавим бунт, я найду, чем успокоить народ. Спасибо, граф, я вас больше не задерживаю. Сейчас отдам все необходимые распоряжения.
Народ в Петербурге ликовал. Вот она, долгожданная свобода! Больше нет царя, отменено крепостное право. Есть только временный правитель Наполеон Бонапарт. Оно, конечно, немножко дивно, что иноземец, но ничего. По-русски отлично говорит, да как умно и правильно все. Тем более Алексей-то, оказывается, незаконнорожденный, а вовсе не царского роду! Кончились, выходит, Романовы на Елизавете Петровне. Бог даст, Земский собор решит, что дальше делать. Избрали ж когда-то Михаила Романова на царство. Вот и теперь найдут кого-нибудь! Правильно правителевы комиссары толкуют: звали ж предки Рюрика варяжского княжить, может быть, Бонапарт второй Рюрик и есть!
Впрочем, через месяц поводов для ликования стало гораздо меньше. Армия Наполеона, набранная в основном в Пруссии и Польше, оказалась слишком малочисленной, чтобы взять под контроль огромные российские просторы. Уже первая стычка войск правителя с армией Кутузова при Бородине вынудила Наполеона сгруппировать все силы для обороны столицы. На Рязанщине, Смоленщине и прочих русских землях было объявлено, что все речи о незаконнорожденном Алексее - клевета бунтовщика Наполеона. Более того, именно государь Алексей Петрович собирался отменить крепостное право, а Бонапарт просто воспользовался идеей императора.
Император расположился в Твери и с раздражением читал копии донесения некого чиновника Тайной канцелярии, которыми Наполеон наводнил Россию. Некий кабатчик слышал, как в трактире капитан Бабичев во хмелю хвастался, что якобы ему принесли фальшивое письмо Петра Федоровича о мнимом признании Алексея своим законным сыном, тогда как младенец сей рожден в блуде Екатериной от Григория Орлова. А он, Бабичев, разыграл комедию у Александра Ивановича Шувалова, будто бы письмо это у Фридриха во дворце нашел. И Шувалов, и Елизавета Петровна поверили. Но только об этом - тссс! Государственная тайна! Кому какое дело, кто отец младенца? Главное - есть наследник престола, и слава богу!
Император был в полном смятении и велел генералу Аракчееву искать всюду проклятые донесения. Алексей Андреевич взялся за дело с душой. Если хоть в одной избе находили такой документ, жестоко пороли всю деревню. Результат не замедлил сказаться очень скоро – больше ничего не находили. И разговоры, что царь, де, ненастоящий, сразу пошли на убыль.
В это время Кутузов постепенно окружал Петербург, а верный законному императору флот наглухо запер город с моря. Из Эстляндии выступил корпус расчлененной наполеоновской армии и попытался прорвать блокаду извне, но был наголову разбит. Положение осажденных сразу резко ухудшилось. В столице заметно поубавилось хлеба и мяса, а подвезти неоткуда. Народ, который совсем недавно ликовал, начал потихоньку роптать.
Однажды ночью у расположения российских войск со стороны осажденного Петербурга появилась темная фигура в плаще.
-Стой! – заорал солдат, узревший незнакомца. – Бросай оружие!
-Стою, стою, - откликнулся тот. – Веди меня, скорее, голубчик, к командиру. Скажи, адъютант Наполеона поручик Мстиславский сдаться решил.
-Наполеона? – у солдата открылся рот от изумления. – А не врешь, выше высокоблагородие?
-Веди уже, - в голосе офицера прозвучало раздражение.
После короткой беседы с командиром батальона поручика срочно проводили к самому Кутузову.
-Ну, здравствуй, Денис Николаевич, - холодно приветствовал Мстиславского генерал. – Вот уж не думал, что ты бунтовщику служить пойдешь, после того как твой старик-отец в битве пал. Помню ж, как ты лихо турок бил, как же в бунт-то пошел?
-Потому и пошел, что за отца хотел отомстить, - глаза поручика загорелись яростью. – Что толку было мне глупой смертью погибать. Я ж ранен тоже был, а Наполеон меня узнал. Предложил идти к нему в штаб. Вот и подумал, что пригожусь еще государю, если в самом змеином логове побуду. А Наполеону сказал: только в штаб, стрелять в русских не пойду. Думал, оставит в покое. Нет, согласился. Только все равно серьезного мне ничего не доверяли, чувствовал, что проверяли. Мальчиком на побегушках был. Зато Наполеон всюду хвастался: вот, мол, сын прусского губернатора мне служит. Пусть теперь государь меня судит, отдаюсь в его руки. Теперь самое главное, ваше превосходительство. Наполеон сейчас раненый во дворце лежит. Об этом мало кто знает. Обходил на днях позиции, недалеко шальное ядро разорвалось. Рана не очень серьезная, но крови много Бонапарт потерял, еще и горячка началась. Охраняют его, как зеницу ока. А в остальном смятение. Я документы кое-какие в этой неразберихе из кабинета Наполеона прихватил. Взгляните, ваше превосходительство. Вот то донесение, которым они народ мутят. Слышал я, откуда оно появилось. Шувалов-то Александр Иваныч незадолго до смерти дом в Варшаве купил. Потом наследники его продали, и поселился там польский полковник Домб-Кшиштофский. И как-то в письменном столе нашел это донесение, черт знает сколько лет там провалялось, видите, заплесневело все. И рукою Александра Ивановича начертано: «Гнусная клевета!» Этих слов в копиях нет. А Домб-Кшиштофский донесение Наполеону показал. Вот у того и созрела идея. Он, кстати, умнейший человек. Да что я вам рассказываю, вы ж знакомы хорошо. А вот, извольте взглянуть, наполеоновские планы о Франко-России. Он в Австрии когда был, наслушался там речей: вроде как есть мысли Австро-Венгрию создать. Вот Наполеон и загорелся почти всю Европу так под себя подмять. И еще кодекс какой-то законов, я тут не понял ничего, не стряпчий же. Государь пусть почитает, может, что полезное найдет.
-Так ты говоришь, Наполеон ранен? – Кутузов хитро прищурил единственный глаз. – Если дам тебе отряд отборных молодцов, проведешь их во дворец к нему?
-Так вы верите мне, ваше превосходительство? – глаза поручика загорелись. – Я ж за вас и за государя в огонь и в воду! Не извольте беспокоиться!
-Верю, Денис Николаевич! Очень важные вещи ты мне рассказал, бог даст, раздавим теперь осиное гнездо. Адъютант тебя проводит к отряду, а я сейчас генералов соберу. Помоги нам, господи!
Император, вернувшийся в свой дворец, мрачно смотрел на стоящего перед ним Наполеона в арестантской робе. Тот только недавно оправился от ран, и лицо его было бледным.
-На что вы рассчитывали, Бонапарт? – поинтересовался государь. – Неужто вы и впрямь думали с горсткой немцев и поляков захватить всю Россию? Кстати, это урок для меня. В российской армии больше не будет национальных частей. Она станет многонациональной. Уж я найду способ это сделать, не сомневайтесь. И Российская империя по-прежнему будет незыблема от Кельна и Берлина до Аляски. Кстати, всем бунтовщикам в Сибири места хватит.
-Вы победили благодаря предательству моего адъютанта, ваше величество, - дерзко ответил Наполеон. – Да, я просчитался с этим человеком. Моя ошибка. Но ничего. Эти сто дней, что я правил в Петербурге, стоят всех остальных лет моей жизни, которой вы меня теперь лишите.
-Вы забываетесь, Бонапарт! – нахмурился государь. – Елизавета Петровна отменила смертную казнь, и я ее не восстанавливал. Вы будете сосланы на Соловки. Есть у нас такой глухой остров.
Когда Наполеона увели, император велел позвать дожидающегося в приемной Орлова.
-Садитесь, граф, - любезно предложил он старому генералу. – Вот, ознакомьтесь с донесением Тайной канцелярии и скажите, как на духу: то, что рассказал пьяный Бабичев, убийца моей матери, правда?
-А вы как сами думаете, ваше императорское величество?
-Думаю, правда. Мне всегда казалось, что я похож на вас и еще больше на покойного Григория Григорьевича.
-Пустое, ваше величество! – Орлов махнул рукой. – Спалите этот документ в камине и велите Аракчееву вырвать языки тем, кто будет повторять эти глупости.
-Документ-то я сожгу, - вздохнул император. – Но я так и не понял, можно ли вам верить. Бог вам судья! В любом случае мне и при жизни, и после смерти ходить с этим клеймом незаконнорожденного. Но языки никому вырывать я не буду. Не нужно понапрасну озлоблять мужика. Хватит нам уже Пугачевых и Наполеонов. У Бонапарта, кстати, в его кодексе много интересных мыслей. Воспользуемся этим трофеем. В ближайшие дни я подпишу указ с подтверждением отмены крепостного права, а потом манифест о конституции, ограничении власти императора и созыве Государственной думы. Пора, пора нам приобщиться к европейской цивилизации. Лучше отдать часть власти во имя сохранения монархии как таковой.
-А не боитесь, ваше императорское величество? – спросил Орлов.
-Боюсь, - признался император. – Но сделать все это нужно. Да, будет много недовольных среди дворян, но смирятся, никуда не денутся. Разберутся в конце концов, что не нужно дожидаться, когда чернь снова поднимется, словно во Франции. А мы сделаем так, чтобы мужлан сам с поклоном пришел к дворянину и попросил его выпороть. Вот так-то, граф! Думаю, что бог в этом деле с нами.
Эпилог
Иванов закончил чтение реферата и с облегчением вздохнул.
-Спасибо, господин Иванов, очень любопытно, - профессор одобрительно кивнул. - Конечно, для реферата ваши гипотезы вполне допустимы, но признаем, что в ряде случаев мы имеем дело только с косвенными свидетельствами, пересказом каких-то слухов. В конце концов, судя по портретам, Алексей II похож на Петра Федоровича.
-Но тогда еще не было дагеротипии! - не сдавался Иванов. - Придворные живописцы могли и приукрасить кое-что, изменить облик. А поскольку после сильного пожара в крепости останков Петра Федоровича и Ивана VI не нашли, генетическую экспертизу провести невозможно. Могила Григория Орлова тоже потеряна.
-Хорошо, - согласился профессор. - Сами понимаете, двести с лишним лет прошло, каких только версий за это время не было. Потому и столько самозванцев появилось, включая Пугачева, под именем Петра Федоровича, дескать, не сгорел великий князь при пожаре. Ну, а насчет Орловых вы, пожалуй, через край хватили: убийцы, поджигатели. По-моему, есть только одно косвенное упоминание в литературе на эту тему.
-Мне оно представляется весьма достоверным. Ваше высокоблагородие, я намерен провести дополнительные исследования в архивах и на основе данного реферата писать дипломную работу.
-Отличная тема! - одобрил профессор. - А теперь, дамы и господа, давайте немного пофантазируем. Допустим, в декабре 1761 года Елизавета Петровна действительно бы скончалась и в России воцарился ее племянник как Петр III. Как бы тогда развивалась отечественная и мировая история?
Студенты наперебой заговорили. Все сходились на том, что наверняка Фридрих был бы спасен от разгрома и Пруссия осталась самостоятельным и весьма сильным государством. В таком случае Россия уже не была бы столь могущественной империей. И, возможно, амбициозный Наполеон не захотел бы пойти в русскую армию, зная, что потеряет там одну ступень в чине. С таким полководцем уже Франция могла бы вести успешные войны, а к чему бы это привело - неизвестно.
-Отлично, дамы и господа, - подвел итоги семинара профессор. - Мне понравились данные варианты альтернативного развития истории. На следующее занятие вам задание, господин Шикльгрубер. Возможно, не все помнят, что Государственная дума в свое время приняла закон, и император его подписал, о создании особой социально-экономической зоны на Сахалине. Тогда дали возможность депутатам Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу на практике применить их социалистическое учение. Эксперимент провалился, но позже профессор права Владимир Ульянов реформировал марксизм, а став премьер-министром, попытался практически использовать свои радикальные идеи. Господин Шикльгрубер, попробуйте воссоздать модель коммунистического государства, которое хотел построить Ульянов. Эту попытку вы должны помнить. Государь Алексей III отдыхал тогда в Ялте, а премьер объявил, что император болен, и пытался узурпировать власть и установить личную диктатуру. Допустим, путч господина Ульянова и его соратников в 1917 году не подавили. Что ждало бы Россию?
| | | | Обсудить на форуме |
| |
