Луна хватается за край
и в утре пудрится как в пудре,
мечтая мыться в Брахмапутре,
но голос с неба: "Выключай!"
Вот так! Носки себе вяжи
из пряжи тоненькой, лучистой,
в подарок грустным трубочистам
потом на крышу положи.
Зайди тихонько, без понтов,
Ведь только ветер в поле гордо
берёт, насилуя, за горло,
тугие венчики цветов.
Какой же жаждой он томим -
сухой, остервенело пылкой,
что вся зелёная кобылка
из поля двинула за ним!
Обозреваешь потолок,
дивишься трещинам на рамах,
не делая ремонт упрямо,
меж строк увидев новый срок.
Да это просто чепуха:
и знак греха, и грех без знака!
Как очень наглая собака,
что воет громче петуха!
Пусть слово не схватить рукой,
но – интересное какое! –
смотри: почти полуживое,
бежит к поэту на постой.
Невозмутимый акушер
чуть удивится: «Всё едино!»
и перережет пуповину...
а после горло, например. |
