Железками клыков сухарь дробя
я совершаю к зеркалу движенье,
и вижу там не милого себя,
а жизни моей бурной отраженье.
Так выглядеть достаточно причин
и поводов достаточно, ей Богу.
Итог ошибок – борозды морщин,
а шрам - итог удара об дорогу.
Да, падал, было дело, и не раз,
но всякий раз по воле злого рока.
Что в прошлом изменил бы я сейчас?
Любил бы не Есенина, а Блока.
Убавил бы я русской широты
в мечтах и даже в действиях немного.
Но, только бы, тогда спросила ты:
Куда девался Большаков Серега?
Друзья бы сразу кинулись ловить
в места, где многолюдно и греховно,
и вряд ли кто-то смог предположить,
что дома я сижу на попе ровно.
Бумагой со следами глупых строк
топлю я печку, побеждая сырость,
и говорит, спеша в трубу, дымок:
Стихов на этот раз не получилось.
Но я бы брился утром каждый день,
ругал соседей за ночные стоны
и удивлялся, почему не лень
мне стало, вдруг, готовить макароны.
С повядшей колбасою бутерброд
я поменял бы на горячий сочень.
И так бы жил полгода, или год,
но, а потом бы стало тошно очень.
Взревел бы я: «Пусть будет все, как в старь!
Во избежанье страшной личной драмы
вернитесь: не доеденный сухарь,
стихи, морщины, седина и шрамы.
|
