| Литературное общество Ingenia: Зарета - Морская царевна и скрипач | | Морская царевна и скрипач | | 1
Ах, море – шумное дыханье! –
Бурлящей тянется волной
На брег крутой и гладит камни
Последней ласкою земной.
И, уходя, с отливом – вдохом
Всегда тоскующих глубин,
Камням на память дарит крохи –
Остатки пенные седин.
2
И там, в глубинах – чаше древней
В благословенных берегах,
Морской поведает царевне,
В коралловом дворце, о днях
Прибрежной жизни: развлеченьях,
Сетях в натруженных руках,
Про птицы в небо устремленье,
Про тень улыбки на губах
У скрипача…. Волшебны руки,
Что в натяженье струн простом,
Смычком вылавливают звуки,
И – сердце плачет, в горле – ком.
О спешке волн, бегущих в берег,
Ветрах, играющих с волной…
Царевна слушает – не верит,
Ей всё бы посмотреть самой.
3
Отца, Нептуна, умолила
И в вечер на волне взнеслась.
Но – воздух! Жабры опалило.
Нет лёгких. Лёгким – воздух – сласть.
Опять на дно, назад – в чертоги –
Постылый из кораллов сад.
И рыбий хвост постыл – не ноги…
Постыл и тусклый рыбий взгляд.
Огромной рыбиной нырнула,
Нептуна – плакала – звала –
Беззвучно рыбьим ртом зевнула.
У трона тяжело легла.
Нептун в растерянности – что же
Такая в дочери тоска?
Властитель моря – всё он может:
Построить замок из песка,
Созвать гостей и пир обильный
Устроить жителям глубин,
Поднять волну, топить флотильи…
Не он ли моря господин!
Вот нереиды – у Нерея –
Послушны дочери – живут
В глубинах моря, не старея,
Весёлые всегда. А тут…
4
Но нет веселья для царевны
В том, как корабль идёт ко дну,
И снова слушает – напевно
Ей море шепчет про волну
И про колдунью – в глуби синей
Живёт под старою скалой.
– Она поможет, время минет,
И станешь девицей младой.
Сплетёшь из водорослей косы,
Из них же – платьице до пят…
Ох, не ко мне твои вопросы,
Спеши к колдунье, видишь – скат?
Плыви за ним – крылатый странник
Тебе укажет путь к скале.
Он, говорят, Иглы посланник,
А рыбьей верю я молве.
5
Скорей за ним, скорей, скорее!
Так быстр, как будто бы гоним,
Над самым дном на крыльях реет,
Но и она – стрелой – за ним.
Вот и скала. Навстречу скату
Метнулась старая Игла,
Метнулась змейкой, слеповато
Взглянула – словно позвала.
И тут царевна ей взмолилась:
– О, только выслушай меня!
Мне рыбья жизнь моя приснилась,
Здесь ночь не отличишь от дня!
И расколдуй меня. Я знаю
Другая сущность есть во мне,
Другая я, совсем другая!
…Воды волнение во мгле.
Игла свилась и распрямилась,
По телу мелко дрожь прошла –
Всё в ней, как будто, возмутилось,
И молвила: – Вот с чем пришла…
Что ж, будь, по-твоему, предстанешь
Ты миру с ангельским лицом,
Но, помни, снова рыбой станешь
Ты в полночь. Пред своим отцом
Явись в свой срок в обличье рыбы.
Как только полная луна
Взойдёт над морем белой глыбой,
Должна ты быть совсем одна.
И падай в лунную дорожку –
Она тебя омоет враз –
Вновь станешь прежнею рыбёшкой,
И царской крови, как сейчас.
А если только припозднишься,
В час, когда все вокруг уснут,
Умрёшь ты и не возродишься –
Так колдовства характер крут.
Ну, что, согласна? Да – свершится!
Дышать тебе и здесь, и там:
В воде – как рыба, там – как птица!
Доступно это лишь Богам.
И рыба в деву обратилась –
Нагая, в бледной чешуе,
Вдруг наготы своей смутилась.
А дальше… ведомо ли мне…
6
– Слыхали? По ночному пляжу
Молодка бродит. Всё – одна.
Сбирает водоросли. – Как же!
Видали.… До чего ж бледна!
И – любопытные – бежали –
Смотрели – дивная краса! –
Как светом неземным блистали
Её зелёные глаза.
7
Рыбак под вечер вышел в море.
Штормить вдруг стало. Жуть взяла!
И поздней ночью быть бы горю,
Да дева горе отвела:
Пригнала к берегу волною
Шаланду. И, как тень, легка,
Склонилась, тронула рукою –
Глаза открылись рыбака.
И – утонул – теперь уж точно –
В бездонной зелени очей.
Молчала. Думал – сон – воочью.
Не ждал от сна пустых речей.
Ах, что любовь с собой приносит –
Известно только лишь богам…
Влюблённый сердце своё бросит
И весь свой мир – к ЕЁ ногам.
8
Простой рыбак. Семья простая.
Куда до царских им кровей!
Лачуга,… но Душа большая –
Душа семьи витала в ней.
Друг друга нежно все любили:
Отец и мать, сестра и брат.
В посёлке уж тревогу били –
Пропал рыбак – звучал набат.
Но на закате дня мятежном
Умолк тоскующий набат –
Рыбак от полосы прибрежной
Спешил. А следом кто? Свят! Свят!
С ним та, что возле моря бродит –
Та дева дивной красоты,
Та, все которую обходят
За три версты! За три версты!
Подвёл к лачуге. Преклонился
Пред матерью и пред отцом,
За всё, тем самым, повинился.
Невестой деву ввёл в свой дом.
9
Отец и мать смотрели строго,
И только младшая сестра
Сказала просто – от порога:
– Ну што ж, нам вечерять пора,
Не вечеряли – брата ждали, –
К невесте – как воды ушат, –
Ушица студная,* едали?
Не буду греть её вовзят.*
Покушали, но дева скромно
Водицы только попила.
Спросила мать: – Што так скоромно?
Молчала. Молча спать легла.
– А што, немая? – мать спросила,
– Не знаю, – отвечал ей сын, –
Она меня спасла. Мать выла,
Одёжку вешая на тын.
А утром кликнула купаться
Сестрёнка. Вот не быть добру!
– Што в платье, али не сниматся?
Снимай, я спинку те потру.
Но дева – в воду – не взглянула.
– Эй, не утопни, жаль моя!
А, выйдя, ногу подвернула.
– Дай, посмотрю… ой, чешуя!
Лицом на ангела похожа –
Глядела, когда ты спала…
И косы… очень даже гожи,
А платье – из чего сплела?
Ой, как же жить-то будешь дале?
Ну, ничего, пройдёт авось…
И мать ночь плакала… от жали?
Невеста сына – рыбья кость!
Пришли. И как тут утаиться?
Сказала брату всё, как есть.
Тому-то впору удавиться –
Он любит, и – такая весть!
10
А дело к вечеру. Смеркалось.
– Ах, будь что будет, – так решил.
На улице гармонь смеялась,
И гармонист ей в такт бубнил.
И вдруг, сквозь этот гвалт и гомон –
Как птаха вешняя взвилась –
Недосягаемо – знакомо! –
Мелодия любви лилась.
Мать молвила, крестясь в икону:
– Смущает, будто бес какой!
И перебила речь икота…
– Не то сказала? Боже ж мой!
Блаженным парня прозывают,
На площади по вечерам,
У церкви, музыку играет,
А девки пляшут. Ай, не срам!?
Гоняли сколько за посёлок –
Играй, где пустошь, там, где гай,
А он – ништо, его хоть колом –
Блаженный… все смирились – грай!
– Пойдём, попляшем под гармошку, –
И робко руку девы взял
Рыбак. Помедлила немножко.
Пошла за ним. Зачем позвал…
11
Лишь за порог и – к звукам скрипки,
Дорог, не разбирая, шла.
Улыбка – в музыке, улыбка
Её манила. В плен брала.
Увидела и – обомлела –
Черны глаза, и смоль волос
Кудрявых. На руки смотрела,
Пока смычок он к струнам нёс.
Ах, эти трепетные руки,
И сердца мука – боль в глазах!
Такая боль – лишь в час разлуки…
Вдруг – тень улыбки на губах!
К нему! К нему рванулось сердце –
Уже дышала им одним,
А скрипка пела сладость смерти
И жизни. Только рядом с ним.
И подошла, и села рядом,
На камень – рядышком – у ног.
Рыбак позвал три раза кряду…
Всё понял. Сразу – занемог.
Побрёл в лачугу. Лёг – без стона,
Не мог ни есть, ни пить, ни спать.
Смотрела горестно с иконы
На муки эти Божья Мать.
12
О, искуситель – голос тайный,
Как колыбельная, на сон –
Страх убаюкал ослушанья,
И совесть убаюкал он.
Заворожённая игрою,
Царевна всё забыла. Зря!
Луну и полночь, дно морское,
Дорожку лунную, себя…
Но, что-то будто – толк! Внезапно
Почувствовала моря гул…
Глазами в небо, а луна там –
Огромной глыбой – Вельзевул!
Представила себе – так ясно:
Вот рыбий хвост песок метёт,
У рыбы рот открыт – напрасно –
Ей воздух жабры, жабры жжёт!
На суше – неуклюжей рыбой!
Прохожим – диво, ей – беда –
Беззвучно плакать, жабр рыбьих
Бессмысленная маета.
И – горе от её пропажи
В чертогах царских, боль отца…
Но трудно оторвать ей даже
Глаза от милого лица.
13
Глазами жарко умоляла:
– Не жить нам врозь, идём со мной!
А скрипка всё не умолкала:
– Иди одна, он – видишь – мой!
Мелькнуло – вот она – разлука.
Рассвет приносит новый день –
День без неё. Какая мука!
А на губах – улыбки тень…
Луна, бледнея, исчезала,
Поблек дорожки лунной свет.
– Беги! – ей в уши грохотало.
Но ноги не бежали, нет…
14
На водной глади – след дорожки,
Нырнула – сразу – мир иной…
Забудет рыба понемножку
И скрипача, и мир земной.
Плыла сомнамбулой к чертогам
Нептуна. Вдруг на дно легла.
Вздохнула жабрами и Богу
Земному душу отдала.
15
В тенёчке, сети починяя –
Для рыбной ловли не пустяк –
Рыбачки, горестно кивая,
Вздыхали: – Весь иссох рыбак,
Тот, што приблудную от моря
Привёл домой. А был хорош!
– Вот ведь беда. Не знали горя…
Для дела стал совсем не гож.
– Да и скрипач пропал куда-то.
И раньше – было – пропадал,
Но ведь всегда – уйдёт – с возвратом,
Но, штоб пять дён… Господь прибрал.
– И жил-то как-то бесполезно
Блаженный! Но уж – как играл…
– А говорят, по той, болезный,
Зеленоглазой, тосковал…
– Вот! Вот! Всем головы вскружила.
Откуда только и взялась?
Тут многим стало жить немило,
Как восвояси убралась.
Свои-то девки не пригожи –
Глаза у них не зелены!
Ну, а по мне, глаза хороши,
Когда они синей волны.
За разговором подшивали
Сетей ячейки – ох и прах!
И сети словно оживали
В неженских, грубых их руках.
Катилось солнышко к закату –
Ещё один кончался день,
И над посёлком серой ватой
Сгущалась благостная тень.
16
А море – шумное дыханье –
Всё так же тянется волной
На брег крутой - всё гладит камни
Последней ласкою земной.
И, уходя, с отливом – вдохом
Всегда тоскующих глубин,
Камням на память дарит крохи –
Остатки пенные седин.
*вовзят – опять, снова.
*ушица студная – холодец из рыбы.
| | | | Обсудить на форуме |
| |
