Амурова стрела засела в афедрон.
Молю проктолога о грамме промедола:
«Жестокий эскулап, не пожалей укола,
Иначе – изойду, иначе – душу вон!»
Он слушает, встает, и, запахнув хитон,
Порхает в дальний бокс, как пух от уст Эола.
Знаток постыдных уд, он сыт обоеполо.
Мздоимливый, с меня не вымогает он.
Приятное тепло по жилам потекло.
Гляжу на бренный мир сквозь сонное стекло.
Плачу смешную дань и музам, и харитам.
Пленительная страсть коварна, словно тать.
Но есть и ей предел, и славно сочетать
Александрийский стих с античным колоритом.
|
