| ПРИГОВОРЕННЫЙ | | Владимиру Высоцкому
Поставили у красных кирпичей,
Еще минута, буду я ничей,
И никому теперь не объяснишь,
Я было к старшему, а тот: «Куда? Шалишь».
У вас, пожалуй, братцы, зашалишь,
У вас по смене редким гостем тишь,
Щебенка грядкой, вытоптан пятак,
Того по санкции, того за так растак.
А я колеблюсь между тех и тех,
Хоть со среды почти не человек,
Одно обидно: кожаный кисет
Со мной расстанется, как видно, насовсем.
Он у меня от Брянска и назад,
Он содержал табак и самосад,
Еще поверх пришита мулине:
«Воюй, защитник, долго помни обо мне».
Я сберегал его от бед-невзгод,
Два раза штопал, грел под мышкой, чтоб
Когда задастся роздых, то слегка
Втянуть на радостях смолистого дымка.
Косился ненавязчиво сержант,
Тушенки бок случайно обнажал,
Да только понапрасну гоношил -
Хранил кисет я строго около души.
Во вторник упредили быть на товсь,
Ракета зашуршала, дальше в рост,
Примкнуты благовременно штыки,
И ходят часто, заострившись, кадыки.
Мы сиганули взводом под откос,
Под небо в трассерах погибших звезд,
Зачем я воротник не застегнул:
Куда ни кинь, в ночи полно немецких пуль.
Нет, нет, не выждал, врете, особист,
Кисет упал, вдали раздался свист,
Я сбавил шаг, толику я отстал,
Они под бомбу, я чуть свет под трибунал.
Спасибо за возможность докурить,
Ребята нынче встренут до зари,
А то, что не вполне довоевал…
Вы лучше цельтесь, чтобы в душу, наповал.
| | |
|
