| Литературное общество Ingenia: Таша - КАК ЭТО МОГЛО БЫТЬ (Четвёртая глава)Раздел:  Проза | | Автор: Таша | | Баллы: 0 | | Внесено на сайт: 29.10.2006 |
| | КАК ЭТО МОГЛО БЫТЬ (Четвёртая глава) | | Глава IV
Она и не сомневалась. Кто же ещё мог поехать на эту конференцию, кроме неё? Могла поехать любовница ректора. Но она ещё заслугами не вышла. А Валерию Николаевичу необходим был надёжный, грамотный тыл. Вот, мол, у меня какие кадры. Внешность модельная, заслуги почти аксакальные. Приятно ему было, представляя её говорить: «Кандидат медицинских и доктор философских. Диссертация остаётся единственной по этой тематике в нашей стране. Больше тридцати печатных работ, часть в зарубежных изданиях. Помогала мне при создании последнего Атласа. И уже вполне зрелый хирург». «Хрен маме, помогала! Писала его за тебя, как проклятая. Под твои комментарии: «Опозоришься – опозоришь не себя, опозоришь меня». Три месяца из роддома не выходила, чтоб ты мог раритетными случаями похвастаться. С мужем разругалась окончательно. Хотя, с мужем и так… Да ладно. Не порть себе настроение», - думала Татьяна Юрьевна, упаковывая элегантный чемоданчик.
Поездка обещала быть интересной. Во – первых, конференции такого уровня проводятся, как Олимпиада, раз в четыре года и значительно украшает список заслуг и резюме. Во – вторых, публика там будет самая соответствующая, пора морде начать мелькать на «самом высоком уровне». В – третьих, у неё личный персональный программный доклад, а не какое-то там выступленьице на пленарном заседании, которые уже никто не посещает, предпочитая «непринуждённую дружескую атмосферу». В –четвёртых, новая страна. Правда, смущало одно обстоятельство. При наличии отсутствия у шефа любовницы, как бы не пришлось выполнять… х-м… заместительную терапию. Она не была морализирующей ханжой и лебединой верностью давно уже не страдала. Просто шеф, почему – то, был ей омерзителен как мужчина. Нет, он был вполне привлекателен. Более того, бабы складывались ему под ноги штабелями. Он был красив, обаятелен, умён, имел обширную коллекцию к месту употребляемых цитат, которую периодически обновлял. И вообще, обладал колоссальным животным магнетизмом, несмотря на свои «давно за пятьдесят...». Но на неё абсолютно не действовал. Хотя, она была та ещё штучка. «Наверное, потому что он блондин! Эдакий типаж а ля Серёга Есенин», - промелькнуло в голове. Блондины для неё не существовали, как класс. Ну, не ест сытый кролик сырое мясо, а сытый волк – свежую морковку. Поэтому ей очень не хотелось быть «походным метадоном» для шефа, который был всеяден. Познавал, так сказать, всё многообразие видов и подвидов, классов и подклассов, созданных эволюцией и Создателем. Но, до сих пор прецедента не было. «Может, пронесёт. Как-то секс со старым боевым товарищем – не комильфо. Ну, ежели чего… «Партия сказала надо, - комсомол ответил есть! Заглушим восприятие гидроксильными группами!», иронично усмехнулась она про себя, складывая чёрненький костюмчик, в котором и собиралась делать свой умный – преумный доклад. «Так.. Там ещё по плану два банкета. Один посолиднее, другой поразвратнее. Ну и ещё экскурсии – шоппинги». В чемодан улеглись коротенькое платье цвета берлинской лазури, белый кожаный брючный костюмчик, впихнуться в который можно было только лёжа, потёртые джинсы самого оторванного фасона, кофточка «душа нараспашку», футболочка «оргазм на расстоянии» и блузочка «крыса академическая». «Вроде, ничего не забыла… Может, ещё и обойдётся… Шеф кого на банкете присмотрит. А я от него дистанционируюсь после первого тоста… Не забыть продумать обувь». Чёрные высокие сапожки «прощай, мозги!» и туфельки для банкета «самец стоячий» были аккуратно уложены. «Поеду в ботиночках. Они же для экскурсий и шоппинга. Так. Доклад. Документы и всякое такое в сумке. Нормально». Она была в полной боевой готовности. До отлёта ещё было время. Такси уже было заказано. «Всегда есть время на ириску «Меллер», а также на чашку кофе с коньяком и сигарету!»
Концентрационная функция слегка ослабла и, выпивая, она подумала, почему так странно всё устроено. Что не так в идеальной конструкции? Вполне благополучная семья. Просто идеальный муж. Идут по жизни "ноздря в ноздрю". Работают на стыке специальностей. Защитились, практически, одновременно. Она, правда, немного раньше, что вызывало у него подспудное раздражение. Нет, он ничего не говорил. Радовался вместе с ней. Волновался вместе с ней. Но… Начал требовать подачи на стол с трепетом в глазах тарелочек с едой. Раздражался валяющимся не по местам вещам. Срывался на выяснение каких-то ничего не значащих бытовых мелочей. Просто забодал своей климактерически – параноидальной мамочкой, любовь к которой у него внезапно обострилась. Он звонил мамочке с ежеутренним и ежевечерним докладом, уходя из зоны слышимости. Диссертацию мужу написала Таня. Пережив все его «опускательноручные» диванные депрессии и расшвыривания по квартире черновиков и прочего. Ещё более его раздражала её философия. И совершенно нефункциональная докторская по «какому – то маразму». Очень важному, для неё лично, «маразму». О котором она хотела поговорить хоть с кем-то близким. А не со старыми, съехавшими окончательно от попыток понять и уловить, профессорами – философами. А супруг её изначально считал всю эту «философическую чушь» бредом, не делая ни единой попытки понять. Да Бог с ним. Она что-то упустила? Или первоначально создала иллюзию того, чего не было. Он вполне устраивал её в постели. Не устраивало то, что было сразу же после. Не было нежности. Не было счастья от простого прикосновения к коже. Не плотской эйфории, которая может возникнуть с множеством мужчин, а именно счастья прикосновения. Будто трогаешь себя. «Если отсидеть ногу, долго читая в туалете, потом ногу трогаешь как чужую», - подумала она и расхохоталась. «Да уж, удачное сравнение!» Что – то исчезло. А, может, и не было ничего? Бесконечная череда мужчин той или иной степени значимости не пачкала её. Она могла продолжать общаться с ними и дальше. Никаких надрывов и истерик. Разве что, изредка. Так, искусственно. Путём «нагнетания себя», как она это называла. Необходимо было «чувство кожи», если угодно, а не «чувство локтя»! Она хотела, чтобы попался мужчина, который не будет отсиженной в туалете ногой.
Полёт прошёл без осложнений. Уложился ровно в поллитровую бутылку виски. Всякая суматоха, связанная с прибытием, размещением, знакомством и официальным завтраком с официальными же лицами, опустошил её и оставил на лице идиотскую фальшивую улыбку. С которой она и поднялась в номер. И только взглянув в зеркало, поняла, что надо «снять лицо». Доклад был через два часа. Можно было принять душ и слегка расслабиться.
Её выступление было пятым. Президиум был дружелюбным донельзя, поскольку успел «надружелюбиться» за прошедшие два часа. Аудитория внимательной. Держать внимание публики она умела. Ораторский талант плюс дешёвые психологические приёмчики. Предыдущий докладчик был гораздо более одарён и опытен в науке, но его бубнящая манера изложения должным образом настроила аудиторию к её выходу. С парочкой злорадствующих научных тётенек она расправилась легко. Темой она владела. Академические дамы считали её выскочкой и карьеристкой. И не безосновательно. Впрочем, сии профессорши радели не за чистоту научных рядов, а были разрываемы завистью. В науке всё просто. Как в жизни.
- Ну, Танюха, молодец. Кстати, познакомься, Борис Михайлович. Тот самый. Боря, как тебе мои кадры?
- Ну, Валера, ты гениальный кузнец кадров. Где ты таких находишь? У меня, ежели умница, то крокодилище. Если красавица, - так дурище беспредельное. Единство и борьба противоположностей.
- Ну, Борис Михайлович, я поклонник иной философской школы. А во что веришь, то и имеешь. Танюша, у нас, к примеру, поклонница ранних берклианцев. Ну, она тебе на банкете расскажет, если очень попросишь, - шеф рассмеялся.
Она чувствовала себя полной дурой. Было неприятно, что о ней, живой и присутствующей, говорили в третьем лице. Было ощущение, что один купец хвастается другому своей лошадью. Она понимала, что эта вся околонаучная галиматья надоела им давным – давно. Но, неужели, её профессорша права? Смазливая морда и красивые ноги плюс умение компилировать. И более ничего. «Вечером напьюсь», - подумала она. Факт личного знакомства был ей приятен. Она училась по его учебникам и до сих пор пользовалась методическими пособиями и руководствами, вышедшими под его редакцией. Правда, теперь она была знакома с методологией подобных «редакций». На собственной шкуре. Но, в науке, перед тем как пашут на тебя, надо попахать на «дядю». И Борис Михайлович, в своё время, всё это прошёл в должном объёме. И доклад его, посвящённый эволюции методологии кесарева сечения и аутогемотерапии, как профилактики тромботических и гемолитических состояний был великолепен. Никаких бумажек. Ни одного ненужного слова. Где, необходимо – серьёзно. Юмор – к месту. Великолепное отточенное мастерство владения аудиторией. Браво! И всё это – под полным сорокоградусным кирогазом.
Был ещё какой-то ничего не значащий трёп. Она напряжённо улыбалась, не зная как себя вести. Сказать: «Ну, всё пацаны, пока-пока, до вечера!», пришло ей в голову, очень рассмешив. Наконец, шеф дал понять, мол, тебе пора валить. Что она и исполнила с величайшим облегчением. Надо было привести себя в полную боевую готовность перед банкетом.
Да! Оглядевши себя в зеркале, она испытала чувство «глубочайшего удовлетворения». Платье цвета берлинской лазури длиной чуть ниже лобкового симфиза в сочетании с чёрными высокими сапожками «прощай, мозги!» были беспроигрышным вариантом. Украшений – минимум. Серьги и кольцо. Шея обтянута воротничком – стоечкой. Как она любила ненавидящие, очень хотящие казаться презрительными, взгляды дам и восхищённые взгляды господ. Ну, вперёд, знакомиться со сливками акушерско – гинекологического общества.
После первоначальной скомканности и ряда официальных тостов сборище понеслось по накатанным рельсам. Ей удалось слинять от шефа, который очень заинтересовался какой-то фармацевтической юной леди, которую сам факт знакомства с академиком и действительным членом… всего чего только можно, поразил в самое… воображение. А «светило» уже вовсю действовало на привычном фронте. Единожды отвлекшись.
- Таня, потанцуй со Стецковским.
- Спасибо, Валерий Николаевич. Что – то я не настроена на пляски.
-Таня, ты не поняла? Потанцуй со Стецковским, - сказал он, резко сменивши тон на жёсткий и убедительно – пронзительный.
- Поняла. Принимаю к исполнению.
- Ну, вот и умница, - он снова стал мягким и весёлым. Эдакая душка… - хренОв кадушка…
Дальше было ещё веселее. Академик задремал. Непосредственно в танце, нашёптывая ей в ухо (выше он не доставал), какую-то скабрезную чушь. Обшарив руками её всю, не исполнив, разве что, внутреннего гинекологического исследования. Профессионализм подвёл. М-да… И она, как Мересьев с парашютом, дотащилась с Борюсиком за стол. Усадив его, попросила официанта принести две чашки кофе. Борис Михайлович очнулся и продолжил:
- Танька! Ты такая классная девка! Я думал, ты очередная Валеркина сука, а ты сногсшибательная тёлка! Ещё и умница! Сейчас выпьем и пойдём совокупляться!
Ну, приехали… Решительность Борюсика насторожила. Оставалась надежда на то, что «Боливар не выдержит двоих». В смысле и спиртное и секс. «Кто с водкой дружен, тому секс не нужен!» Старая народная пословица. Она усмехнулась и щедрой рукой налила очередную порцию.
- Танюха, ваш ректор редкая сволочь и мразь, вот что я тебе скажу, - на фоне этого он поднятой рюмкой, со змеиной улыбкой, просалютировал в сторону шефа и крикнул:
- Валер! Твоё драгоценное здоровье!
Надравшееся светило отечественной хирургической школы пришлось транспортировать в его номер. Он всю дорогу нагло – пьяно настаивал на непременном «совокуплении». Это было смешно и… омерзительно. Как-то по особенному грязно. У неё, в очередной раз промелькнула мысль, а стоит ли всё это того… Чего того? Она не была фанатом своей профессии. Она двигалась по навязанному ей пути. У неё хорошо получалось. Талантливый человек талантлив во всём. Была ли она карьеристкой? Да, пожалуй. Но, в пределах нормы. Грязь, присущая придворным интригам её напрягала. Она постоянно задумывалась о смене пути, но её держали рамки привычного существования, разорвать которые мешал страх. Она страшилась будущего, которое ей не виделось. В детстве присутствует ощущение всевозможности, всемогущества бытия. С возрастом оно уходит. «Наверное, надо разогнаться до критической массы», - насмешливо подумала она, подтаскивая плюгавенького академика к двери номера.
Пьяненький академик был достаточно тяжёл и расхлябан. У него разъезжались ноги. Она думала, как бы поудачнее открыть двери его номера, прислонивши его к стеночке так, чтобы он не проснулся. Вытащив академика из лифта на нужном этаже, она увидела сидящего на диванчике мужчину. Он приветливо поднялся навстречу, но увидев состояние академика, слегка изменился в лице.
- М-да… А я хотел сегодня ему докторскую подсунуть по случаю, с «барашком в бумажке», мосье у меня официальный оппонент. Но, вижу, не вовремя. Давайте, я вам помогу.
- Спасибо, вы очень любезны.
Она открыла номер ключами, которые молодой человек вытащил у заснувшего на ходу академика из кармана брюк. Они под белы рученьки оттранспортировали академика на кровать люкса и уложили его почивать.
- Ну, вот, побыли ему «матерью родной», - рассмеялась она.
- Разрешите представиться, - он протянул ей руку…
Она даже не услышала, как его зовут. «Чувство кожи». Пожатие пронзило её насквозь. Оргазм казался жалкой китайской подделкой по сравнению с испытываемым ощущением. Вас никогда не гладила Любовь?
- Вы очень красивы, - сказал он. Я всю жизнь мечтал о женщине, которую полюблю с первого… прикосновения. Я предлагаю вам эту руку в комплекте с хорошо функционирующим сердцем.
- Я замужем. Вы не знаете, как меня зовут и чем я занимаюсь.
- Ну, во-первых, я знаю, как вас зовут и чем вы занимаетесь, - он показал на бейдж, о котором она совсем забыла. Во-вторых, то, что вы замужем не имеет абсолютно никакого значения, как и то обстоятельство, что я женат. Важно только то, что я не хочу отпускать вас. Я не должен отпускать вас. Я должен вас не отпускать, - он рассмеялся, - ну вот, я становлюсь косноязычным. Я никогда не испытывал подобного, но всегда знал, что должно быть именно так. Вы согласны?
- Ну, если вы отпустите мою руку, я подумаю.
- Именно этой возможности я и не хочу вам предоставлять. Вы слишком много думаете. Ответьте, что вы чувствуете?
- Я чувствую, что не хочу отпускать вашу руку. Не должна…
- Ну, тогда не отпускайте её. Идёмте знакомиться с моим сердцем.
………………………………………………………………………………………………………..
Она никогда больше не занималась медициной. Разве что в том случае, когда надо было наклеить лейкопластырь. На его порезы. Она никогда больше не ездила на конференции и не посещала банкеты. Разве что, те, на которые ему по протоколу надо было являться с супругой. Что очень мешало ему сосредоточиться. Правда, она по-прежнему любила кофе с коньяком и хорошую одежду. Тем более, что и ему это нравилось. А больше всего ей нравилось, когда он гладил её. Просто так… Молча… Просто проводил рукой по её коже...
| | |
| |
