Проверка слова
www.gramota.ru

ХОХМОДРОМ - лучший авторский юмор Сети
<<Джон & Лиз>> - Литературно - поэтический портал. Опубликуй свои произведения, стихи, рассказы. Каталог сайтов.
Здесь вам скажут правду. А истину ищите сами!
Поэтическая газета В<<ВзглядВ>>. Стихи. Проза. Литература.
За свободный POSIX'ивизм

Литературное общество Ingenia: Наталья Черёмина - Прекрасная Марго
Раздел: Следующее произведение в разделеПрозаПредыдущее произведение в разделе
Автор: Следующее произведение автораНаталья ЧерёминаПредыдущее произведение автора
Баллы: 7
Внесено на сайт: 17.04.2006
Прекрасная Марго
Рита Ковалева была красавицей от Бога. Помпезность этого заявления объясняется не тем, что она была безупречна с головы до ног (а так оно и было), а тем, что ее безупречность невозможно было ничем подпортить. Разве что специально покалечить. Но мы не изверги какие-нибудь, поэтому сразу отбросим эти жуткие мысли подальше и поплюем налево. Дело в том, что Рита никак свою красоту не холила, не лелеяла, не старалась еще как-нибудь усовершенствовать. Она даже не пыталась ее сохранить, поддержать. Более того, она совершала вещи, недопустимые для нормальной красавицы, но все сходило с нее, как с гуся вода.

Например, больше всего на свете она любила накуриться конопли и плотно, жирно покушать. И не просто так, а перед сном. Придет, бывало, домой в полпервого ночи, не спеша переоденется, помоет лицо и руки, идет на кухню и готовит что-нибудь очень простое и очень вкусное. Например, свое любимое блюдо: макароны с маслом и сыром. Наварит макарон полкастрюли, причем так, чтобы они были крепенькие, бросит туда добрую треть пачки сливочного масла и натрет сверху Эверест твердого желтого сыра, все равно какого. Подождет немного, чтобы все это добро подтаяло и расплавилось, размешает и вывалит в тарелку величиной со средненький тазик. Если макароны надоели – можно сварить пельменей, добавить сметаны, да так, чтобы пельмени в ней плавали, сверху накрошить помидоров и зеленого лука. Можно пельмени поджарить и пустить их поплавать в майонезе. Хорошо, если в холодильнике есть котлеты, их Рита тоже очень любила. Она вообще много чего любила, можно сказать все. Но самая любимая еда у нее была та, что легко готовится. По этой причине Рита недолюбливала жареную картошку: ее ведь чистить надо. Но если чистить не ей, Рите, то, безусловно, жареная картошка была на первом месте. Но мы отвлеклись. Так вот, кроме основного блюда она еще делает себе два убойных по размерам бутерброда, как правило, один с майонезом и колбасой, а другой – с маслом и сыром. Втыкает их на окраину тазика с основным блюдом, наливает себе чаю в чашку величиной с небольшое ведерко (без сахара) и наполняет несколько розеток разным вареньем. Предпочтение, конечно, вишневому, алычовому и клубничному. К варенью Рита относилась по особенному. Она с детства недолюбливала шоколад, была равнодушна к мороженному и тортам, но день без варенья для нее был пропащим. Спасибо маме, которая варила его в большом количестве и ассортименте.

Итак, с любовью приготовленный ужин составляется на поднос и перемещается в Ритину комнату. Там она уютно устраивается в своей мягкой кроватке, предварительно установив подушки должный образом, для сиденья. Тихонько включает телевизор и, уставясь в него непонимающим взором, начинает со вкусом, толком, расстановкой, поглощать приготовленное. Уже на стадии варенья глаза ее начинают блаженно слипаться. Если этого вдруг не происходит на вышеназванной стадии, Рита берет с тумбочки книжку и открывает ее. Книжки дают подруги, озабоченные ее духовным воспитанием. Подруги называют Риту Марго и считают ее незаурядной личностью, которой для полной гармонии души и тела не хватает только чуть-чуть эрудиции. Особенно усердствует Машка, она чуть ли не план просветительской работы составила и очень огорчается, что Марго не укладывается в график. Честное слово, Рита находила эти книжки интересными, но читала их годами. Быстрее как-то не получалось. Вот и на стадии второй половины кружки чая, с увлечением прочитав полстраницы, она чувствует, как глаза наконец-то начинают блаженно слипаться. Она закрывает книгу с чувством выполненного долга, немножко напрягается, пытаясь припомнить, о чем она только что прочитала, но, махнув рукой, устанавливает подушки в положение лежа. Сладенько зевнув и уютно повозившись, Рита погружается в мир чудесных, ярких снов, в коем пребывает от десяти до двенадцати часов в сутки.

Просыпаясь, она некоторое время валяется в постели и щелкает каналами. Где-то через час сползает с кровати и переплывает на кухню, где, не спеша, готовит завтрак. Между телепрограммами и игровой приставкой незаметно проходит день, завтрак плавно перетекает в обед, затем в ужин. Можно сказать, что Рита кушает один раз в день, зато в течение всего дня. Вечером приходят с работы родители, Рита чистит зубы и отправляется на прогулку, с которой возвращается где-то в полпервого ночи. А там по накатанному.

Но речь идет не о распорядке дня прекрасной Марго, а о том, что при таком распорядке она оставалась непогрешимо прекрасной. Поздние ужины отложили на ее талии лишь тончайший слой нежного юного жирка, который исчезал бесследно, стоило ей пару ночей обойтись без трапезы. Живот ее становился очень плоским и спортивным, хотя от спорта Марго была так же далека, как и от политической деятельности. Маленькая упругая грудь, узкие бедра и длиннющие тонкие ноги не менялись годами – хоть ешь, хоть не ешь. Высокая, но не дылда, худенькая, но не костлявая, она была хороша не только телосложением, но и необычно ярким обликом. Ее лицо не было скучно-правильным, как лица большинства журнальных вешалок. В ней была изюминка, нечто запоминающееся. Легкие лобастость, скуластость, неуловимая уплощенность профиля, чуть выдающаяся вперед челюсть, очень крупные, закругленные зубы, - она была бы похожа на знойную мулатку, если бы не фарфоровая бело-розовая кожа. К этому прилагаются опушенные загнутыми ресницами зеленые глаза с поволокой, полные чувственные губы и от природы волнистые, густые и пышные каштановые волосы. Улыбка была по-негроидному широкой и блестяще-белоснежой: несмотря на курение с тринадцати лет, на ее зубах не появилось ни тени налета. Еще один момент, крайне важный для современных женщин, озабоченных эпиляциями-депиляциями: пышная растительность была у Риты только на голове. Счастливая, она не знала, что такое «корректировать зону бикини», чтобы мех не торчал из-под купальника. Она не знала, что такое брить ноги: на ногах волос у нее росло ровно столько же, сколько и на руках, то есть нисколько, не считая легкого, почти невидимого пушка. А несчастные три волосинки, прячущиеся у нее под мышками, она всегда забывала или ленилась сбрить: все равно их никто не заметит. Завершающим штрихом Ритиного портрета можно сделать тот факт, что она никогда не болела. Может быть, в далеком раннем детстве, но в своей сознательной жизни она не могла бы припомнить случая даже легкой простуды. Ни аллергии, ни герпеса, ни кариеса, ни даже утреннего кашля заядлого курильщика – ничего. Кто после этого скажет, что Рита Ковалева – не совершенное создание природы?

С такими данными, скажете вы, прямой путь – покорение всех мыслимых топ-модельных Олимпов. И вы будете правы, но только не в отношении Риты. Да, она успела месяца два потусоваться в местном модельном агентстве, на большее ее не хватило. Денег все равно не платили, а тусоваться ради тусовки Рите было слишком лень. Руководитель агентства чуть ли на коленях упрашивал ее не уходить, обещал послать на какой-то конкурс, но Марго скривилась: «Блин, еще переться куда-то?» и исчезла. Кроме руководителя агентства ее исчезновение оплакивали еще несколько папиков, пытавшихся сделать из Риты содержанку. Возможно, она была бы не против, но нашла их слишком старыми и некрасивыми. Уложить Марго в койку было проще простого, но существовал один серьезный критерий: нет, не деньги, положение и прочая лабуда, а надо было быть «хорошеньким мальчиком». Хорошеньких мальчиков было много (тем более, что она была не слишком требовательна к определению «хорошенький»), поэтому укладывали ее в койку часто, начиная с тринадцати лет (в этом возрасте она начала делать все: и курить, и пить, и трахаться, только коноплю распробовала попозже). Излишне говорить, что никакая венерическая зараза к ней не липла, несмотря на крайне беспорядочные связи.

Еле-еле окончив школу, Марго несколько лет жила блаженной растительной жизнью, пока ей окончательно не проели плешь подруги по поводу учебы. Подруги были сплошь образованные, начитанные, Риту ценили за спокойный, покладистый нрав, и, конечно, за яркую внешность, привлекающую к их стайке тех самых «хорошеньких мальчиков». Правда, подруги несколько идеализировали ее, принимая равнодушие за робость, лень за мудрость, а отсутствие честолюбия за отсутствие подлости. По-настоящему ее знала только закадычная подруга Дашка, ее спутница по школьным прогулам и тринадцатилетним ночным тусовкам на детсадовских верандах. Дашка жила какой-то своей жизнью, о которой либо молчала, либо безбожно врала, но иногда делала набеги на квартиру подруги, в том числе, на ее холодильник. Рита двойственно относилась к таким визитам: с одной стороны, Дашка обладала такой необычной особенностью, как чрезвычайно сильное и устойчивое зловоние, так что после нее приходилось полдня проветривать квартиру. Кроме того, она подчистую выметала всю еду в доме – это особенно выводило Риту из себя. С другой стороны, она называла ее Риткой, а не Марго, перед ней не надо было строить из себя молчаливую и загадочную принцессу, с ней можно было просто, без претензий и нравоучений сплетничать и, что было решающим фактором, у нее всегда в кармане было хотя бы немного курева.

Однако, начитанные подружки все-таки оказывали на Риту определенное влияние: они приучили ее носить джинсы вместо мини-юбки, не слушать попсовую музыку и настроиться на нечто большее, чем жрать, спать и гулять. Университет, проспонсированный старшей сестрой, Рита выдержала ровно один семестр. Зато потом одолела аж полгода секретарских курсов с последующим трудоустройством. Казалось бы, вот оно! С такими ногами Рита могла бы сделать карьеру в любой области народного хозяйства, но она проработала в офисе одной из небольших фирмочек неполный месяц. Ее вывела из себя обязанность вставать каждый день в восемь утра. И хотя она все равно опаздывала на работу на час, а на обед уходила и вовсе на два, ее не собирались увольнять. Рита сама сказала: «С меня хватит!» и перестала ходить на работу, не утруждая себя написанием каких-то там заявлений. Зато потом устроилась официанткой в дорогой ресторанчик, предназначенный, в основном, для престарелых немецких туристов, и с удовольствием отбарабанила там все лето. С удовольствием, потому что: а) работа была с пяти вечера, б) давали щедрые чаевые. И хотя она не знала ни слова по-немецки (а это было главное требование при приеме на работу), менеджер по персоналу сказал ей, едва окинув взглядом с ног до головы: «Вы приняты». Заказы принимать она не могла, зато разносила тарелки и улыбалась дряхлым разомлевшим маттиасам и ульрихам своей широкой негроидной улыбкой. Лафа закончилась с окончанием туристического сезона: туристов не стало, не стало чаевых и Рита с чистой совестью уволилась, продолжив свое счастливое растительное существование между кухней и спальней. Был, правда, еще рецидив: уставшая от тотального безденежья, Рита поработала в пункте обмена валюты у своего знакомого, но, обкурившись конопли, перепутала там всю отчетность и была вскоре уволена. На сим ее трудовая деятельность была завершена.

На личном фронте дела у Риты обстояли несколько нетипично для такой красотки. В их веселой девчачьей компании она служила наживкой для мужского пола. Но когда мужской пол заглатывал наживку и подсаживался к ним, скажем, где-нибудь в кафе, он, пообщавшись с Марго несколько минут, перемещал свое внимание на ее подруг. И обычно, больше на наживку не смотрел, равномерно распределяясь между другими девушками. Иногда, правда, мужской пол был сильно пьян или сексуально озабочен, и тогда он непременно стремился раздвинуть ее красивые ножки. Отдав дань своим физиологическим потребностям, он уже точно больше не возвращался к Марго, чувствуя неловкость всякий раз, когда вспоминал ее меланхолично жующий жвачку рот и слипающиеся от скуки глаза. Вокруг кипели страсти: девчонки с кем-то встречались, влюблялись, ругались, совершали романтические променады под луной, зажимались в кино, получали по праздникам цветы, знакомились с чужими мамами, прятались, ревновали и так далее. Марго только время от времени раздвигала ноги, даже не из любви к плотским утехам, а из лени протестовать. Легче уступить, чем объяснять, почему ты не хочешь – это была жизненная позиция Риты, и не только в сексе. Время от времени она делала аборты, потому что трудно себе было представить, чтобы она хоть раз всерьез озаботилась такими сложностями, как предохранение. После очередного аборта она, как правило, ходила надутая и где-то полгода избегала половых контактов, после чего оттаивала и благоволила какому-нибудь очередному «хорошенькому мальчику». То, что мальчики сбегают от нее после первого же свидания, Риту не беспокоило. Напротив, она искренне жалела подружек, которые терпят от своих ухажеров всяческие неудобства и нарушают годами налаженный ритм уютного существования.

И тут однажды Риту что-то настигло, ударило по голове и скрутило. Один из «хорошеньких мальчиков» сильно задел ее за живое и она, к своему собственному изумлению, целыми днями вздрагивала от телефонных звонков и не спала ночами, мысленно умоляя его позвонить. Но он, как водится, исчез после первого свидания и уже начинал любезничать с этой занудой Машкой. С ней у Риты отношения последнее время не складывались. Машка стала как-то особенно злобно шутить по Риткиному поводу и чаще обычного демонстрировать свое превосходство. Произошло это после того, как Машка заболела и залегла дома с температурой под сорок на целую неделю. Рита жила в соседнем доме, но не удостоила Машку даже телефонного звонка. Машку это обидело, а Риту обида эта удивила. Какой толк ходить в гости и созваниваться, думала она, если Машка все равно лежит больная? Ни пойти никуда, ни даже покурить на лестнице. Гораздо продуктивнее зайти к Дашке, недавно остепенившейся неподалеку с одним хорошим парнем, у которого, кстати, всегда найдется неплохая конопля. Рита не понимала, почему Машка обижается. А Машка не понимала, почему Рита не понимает. Непонимание породило легкую трещинку в ранее безоблачных отношениях, а тут еще Славинька, прелесть, лапочка, хорошенький. Не то, чтобы суперсмазливец какой-нибудь, а просто хорошенький: светловолосый, с мягким славянским лицом и теплыми синими глазами. И такой добрый, искренний, правильный.

Марго отчаянно мучилась. Никогда в своей жизни она так не мучилась, даже после первого аборта. Она инстинктивно чувствовала, что это ее мужчина, что от него у нее будут дети. Что если она сейчас его упустит, то потом ее блаженная растительная жизнь превратится в пустое, бесплодное и бесконечно долгое увядание. С плотным комком в горле она наблюдала, как Славинька согревает своими синими глазами эту свинью Машку, эту самовлюбленную напыщенную дуру, как она снисходительно принимает знаки внимания лучшего парня на земле и тут же строит глазки другим. В груди у Ритки лежал тяжелый камень, он мешал думать, улыбаться, дышать. Так продолжалось несколько мучительных недель, пока на одной из вечеринок подруга, умница Танька, не заметила застывший взгляд и обкусанные губы Марго. Немного понаблюдав и оценив ситуацию, Танька отвела Машку в сторонку и что-то горячо зашептала. Машка удивленно подняла брови: «Серьезно?», потом заулыбалась, покивала и резюмировала: «Устроим». С хорошеньким Славинькой Машка с этого момента была предельно холодна и даже резка, зато закулисные усилия привели к тому, что опустошенная от горя и ревности Ритка вдруг получила себе своего мужчину, морально подготовленного и смотрящего на нее заинтересованными глазами, можно сказать, тепленького, в закрытой комнате наедине на целых двадцать минут. Неизвестно, что именно ему там устроила Марго, можно только предположить, что так она еще никогда не старалась. После чего Славинька пригласил ее к себе жить.

Растительная жизнь прекрасной Марго продолжалась, но уже разбавленная приятными хлопотами приготовления пищи для Славиньки, уборки квартиры, стирки и глажки белья для ненаглядного. Как ни странно, эти хлопоты доставляли Рите истинное удовольствие, даже патологическая лень не мешала ей заботится о любимом. Любимый, в свою очередь, ценил заботу Риты и отвечал ей взаимностью. Так, со временем, она стала воспринимать Славика как маму и папу: любит и никуда не денется. Бури в душе утихли, существование вновь стало неспешным и комфортным и она впала в свое обычное, уютно-сонное оцепенение. Славинька безгранично доверял Ритуле и отпускал ее одну с подружками поразвлечься и даже съездить куда-нибудь на пару дней. На одной из вечеринок заезжий ди-джей с вычурным псевдонимом соблазнил Марго легкими наркотиками и увез в свой гостиничный номер, где отымел во всех мыслимых положениях. Не сомневаясь в правильности своего поступка, Рита получила все полагающиеся ей в этот вечер удовольствия, всласть отоспалась и пришла домой, где не обнаружила Славиньку, но нашла только его записку, благославляющую ее на дальнейшие подвиги.

Рита просто легла на кровать и лежала в одном и том же положении несколько дней. Равнодушно она смотрела на приходящих и уходящих людей, разглядывала открывающиеся и закрывающиеся рты подруг, с интересом рассматривала дверь, потолок, стены. Она не замечала холода из открытой форточки, голодные спазмы желудка, не замечала, как писает под себя. Она поняла все как-то очень быстро и очень четко и не хотела больше думать. Иногда мелькала мысль, что надо бы все закончить, но было лень вставать.

Неугомонные подруги, тем временем, вычислили Славкино укрытие и ходили к нему делегациями, говорили, пили водку, жестикулировали. Привели обалдевшего заезжего ди-джея, которого сняли с поезда и доставили под конвоем. Ди-джей, запинаясь, поклялся, что между ним и Маргаритой ничего не было, она просто перебрала с дурью и отсыпалась у него в номере.

В один прекрасный день Марго выдернули из забытья хлесткие удары по щекам. Она с трудом разлепила глаза и увидела перед собой ненавистное лицо Машки. Она что-то злобно орала и противно вращала глазами. По бокам от нее показались такие же мерзкие рожи Таньки и Светки Седовой. Они стащили Риту с кровати, поволокли в ванную и, сдернув то, что на ней было, сунули под душ. Оттерли мочалками, помыли волосы, завернули в халат и сунули под нос дымящуюся чашку с куриным бульоном. Проследили, чтобы она все выпила и исчезли. Через минуту на пороге показался печальный Славинька. Спустя три года, воспитывая двух его сыновей, Марго не помнила этого эпизода. Вернее, она могла бы вспомнить, если бы захотела, но тщательно закрывала свою память от нежелательных посягательств. С подругами она давно не общалась, да и те не стремились. Слава сам ничего не вспоминал. Они закрылись от вредных воздействий и жили обычной жизнью не очень богатой, но счастливой семьи. Но нельзя было сказать, что это была сонная жизнь комнатного растения. Рита проснулась.
Обсудить на форуме

Обсуждение

Эмилия Галаган
Жизненно и интересно. Вроде кажется: жизнь кругом обыденная такая, серая, все одинаково и предсказуемо. И вдруг расскажет тебе кто-нибудь (да хоть случайный сосед в транспорте) такую вот историю про прекрасную Марго, расскажет и сойдет на следующей остановке, а ты останешься со своими мыслями: какой она стала, проснувшись, эта женщина? Что изменилось в ее образе жизни? А в душе ее?
Очень естественно и органично написано. В какой-то момент текст "уходит", а перед глазами остается картина. Движется, живет. Это, наверно, и есть настоящий реализм. Когда кажется, что говорит сама жизнь (а не конкретно - Наталья Черемина). Это и есть настоящее мастерство.
Спасибо...А о судьбе Маргариты (можно вдариться в рассуждения, почему у нее именно такое имя и припомнить всех литературных тезок, но это тема для отдельного разговора) я еще обязательно подумаю.
06.05.2006


Ахадов Эльдар
Безусловно зрелое произведение. Цельное.
Браво! )))
25.01.2007


Exsodius 2020
При цитировании ссылка обязательна.