Расцвела над лесом
полная луна,
поднятая бесом,
как бокал вина.
Вновь хандра и скука
в сердце залетят.
Умер день без звука,
выпив звездный яд.
Лягут черным крепом
тени на погост.
Выползет из склепа,
встанет в полный рост
граф Никита Страхов,
вспомнивший о том,
что повенчан с плахой
ржавым топором.
Эх, тоска без края -
темная вода.
На ветру растают
кости без следа...
Мачо полуночный,
похотлив и груб,
на девицу вскочит
старенький инкуб.
И прильнет, бродяга,
к девственной груди...
Пусть поспит, бедняга,
Ш-ш-ш... не разбуди...
В полночь соберутся
ведьмы на шабаш.
Выпьют, подерутся...
вроде бы кураж...
Но вино не смоет
древнюю вину,
И к утру завоют
ведьмы на Луну.
Ночь - первооснова
бреда и стиха.
Засияет слово
в пламени греха.
И в своей каморке,
среди звезд и лет,
бредит о девчонке
пожилой поэт...
|
